Филипп Ванденбер - Восьмой грех

Сальватор, так звали старого служку, своей кустистой боро дой напоминал пророка из Ветхого Завета. Объяснив случив шееся возрастной забывчивостью, он начал готовить в ризі і и це литургическое одеяние. Тем временем появилась утренняя смена уборщиц, которые разбрелись выполнять свои обязан пости в церкви.

В тот момент, когда служка закончил свои приготовления, из за двери, ведущей в алтарное помещение, донесся пронзительный крик. Сальватор выскочил наружу. С хоров он увидел убор щиц, которые сбежались в конец нефа, к исповедальне.

Насколько позволяли старые ноги, Сальватор поспешил туда, чтобы посмотреть, что произошло.

– Лючия хотела прибрать в исповедальне, - закричала одна из уборщиц, - и обнаружила его!

– Кого?

Уборщица показала на открытую дверь исповедальни. Сальватор перекрестился. На скамейке в неестественной позе сидел лысый человек с закрытыми глазами. Он был мертв.

– Пресвятая Дева! - выпалил служка, и его борода задрожала как осиновый лист. - Если я не ошибаюсь, это его преосвященство Гонзага, государственный секретарь!

Самая старшая из женщин упала на колени и сложила руки в молитве. Некоторые начали причитать над покойником, как это было принято на юге, другие закрыли лицо руками.

Сальватор подошел к безжизненному телу кардинала. Мертвенно-бледное лицо Гонзаги походило на маску, глаза запали. Только через несколько минут служка заметил, что правый висок кардинала едва заметно подрагивает.

– Он живой! - взволнованно закричал Сальватор. - «Скорую», быстро!

Кто-то из женщин бросился к телефону в ризнице. Прошло всего две минуты, а уже откуда-то издалека донесся вой сирены. Сальватор успел открыть главный вход, когда машина «скорой помощи» с бешено вращающимися мигалками подкатила к церкви.

Почти бегом молодой мускулистый врач лет тридцати и сопровождающие его санитары с носилками прошли к исповедальне.

– Это государственный секретарь, - встретив их, пояснил служка и оттолкнул в сторону уборщиц. - Поторопитесь!

Врач приложил ухо к груди кардинала, потом приподнял его веки и проверил рефлекс зрачков. Когда врач хотел проверить пульс, он вздрогнул: в кулаке кардинал сжимал коробку из-под ампул с надписью «Богппсит 5x2».

Санитар вопросительно посмотрел на врача, вид у того был растерянный.

– Анастетик! - глухо сказал он.

– Это значит, что кардинала усыпили, сделав укол, а потом принесли сюда?

Врач кивнул и осмотрел сначала правую, затем левую руку Гонзаги.

– Вот. - Он указал на след от двух уколов. - Пульс максимум сорок. Мы дадим аленксад, два кубика.

Санитар достал из чемоданчика два одноразовых шприца и нужные ампулы. Недрогнувшей рукой врач сделал укол.

Через несколько секунд кардинал открыл глаза: сначала левый, потом правый. Испуганные уборщицы, словно стайка шумных кур, разлетелись кто куда. По нефу разнеслись истерические крики: «Ш тігасоїо, ип тігасоїо - чудо!»

Врач низко склонился над кардиналом, вглядываясь в его лицо:

– Вы меня слышите, ваше преосвященство?

– Я же не глухой! - громко ответил Гонзага с юмором висельника. - Где я?

– В Сан Себастьяно, на Виа Аппиа. Вы знаете, как попали с кода? - осторожно поинтересовался врач неотложки.

Гонзагузатрясло.

– Мне холодно, - ответил он и потер руки. - Неудивительно, при минус восемнадцати в холодильной камере бойни…

– Вас обнаружили уборщицы, - вмешался в разговор служка, чтобы скрасить неловкую фразу кардинала. - Черный ход был не заперт, хотя я могу поклясться Мадонной, что при вчерашнем вечернем обходе лично его закрывал.

Врач озабоченно осмотрел государственного секретаря и сказал:

– Мы должны сообщить в полицию. Очевидно, вас усыпили инъекцией и принесли сюда против вашей воли.

– Никакой полиции! - заявил Гонзага глухим голосом. - Я не хочу никакой полиции и прошу вас никому об этом не докладывать. Я говорю сейчас как государственный секретарь Ватикана. Вы меня поняли?

– Как хотите, ваше преосвященство! - ответил врач. - Хотя я считаю, что вас необходимо отправить в клинику «Гимелли» на обследование. Я не знаю, долго ли продлится ваша эйфория и нет ли у вас каких-нибудь травм. Я бы настоятельно советовал…

– О пребывании в больнице не может быть и речи! - Кардинал в ярости замахал руками. - Я хочу избежать скандала. - Надеюсь, мы понимаем друг друга?

С большим трудом Гонзаге удалось встать с исповедального стула в стиле барокко. Когда санитар хотел взять его под руку, кардинал оттолкнул его с такой силой, что тот чуть не упал.