Филипп Ванденбер - Восьмой грех

– Тогда я тоже задалась этим вопросом. Прошло несколько минут, и мне стало ясно, что случилось. «Она умерла! - закричал помощник экзорциста. - Мы ее убили!» - «Ерунда, - ответил дон Ансельмо, - это дьявол убил ее грешное тело».

– И что случилось потом? Говорите же! Синьора Феллини поднялась и вздохнула.

– Помощник экзорциста истерически разрыдался. Юноша кричал, причитал и угрожал выороситься из окна, и это продол жалось минимум десять минут, пока он не успокоился. О том, что бьшо дальше, я могу лишь догадываться, потому что муж чины говорили шепотом. Я слышала, как они напускают в вап ну воду, как что-то тянут по полу. Больше я ничего не знаю.

Синьора замолчала.

– И что потом?

– Можете представить, что я чувствовала. Нервы омли на пределе. Я знала, что эти двое в любой момент могут выйти из квартиры синьоры. И поэтому я ушла.

– А дальше? Что было дальше? - настаивала Катерина.

– Ничего. Сначала ничего.

– Что значит «ничего»? Вы же должны были как-то отреагировать!

– Казалось, я была парализована и не могла думать. К тому же этот мужчина, который выбежал первый, видел меня! Вы не представляете, в каком состоянии я находилась! Если бы вы пережили такое, то наверняка лишились бы рассудка. Только поздним вечером я поднялась наверх и открыла квартиру своим ключом. Тогда я и увидела синьору в ванне, под водой. На полу лежал ее голубой халат. Я тут же развернулась и ушла, оставив дверь незапертой, чтобы преступление быстрее обнару жили. Ее нашел почтальон…

Катерина пыталась осознать услышанное. Она сидела, подперев голову руками, и смотрела в пол. Анализируя рассказ Феллини, она поняла, почему на похоронах присутствовали члены курии! Они чувствовали себя виновными в смерти Марлены.

– А кто еще, кроме Гонзаги, ухаживал за Марленой Аммер? Синьора протерла глаза и нескромно ухмыльнулась.

– Вы имеете в виду, пользовалась ли она успехом у мужчин?… Нет, я не могу такого сказать. Я лишь здоровалась с синьорой, не более того. Ее личные отношения меня не интересовали. - На губах женщины появилась кривая улыбка. - Ну да, я заметила, что иногда к ней заходит какой-то тип, уже немолодой, да и не красавец. Он приходил очень редко, и они разговаривали по-немецки.

– У него были какие-нибудь особые приметы?

– Нет. Самым заметным в нем была его незаметность. Это был образен среднестатистического мужчины, если вы понимаете, о чем я.

После долгих раздумий Катерина неожиданно спросила:

– А откуда кардиналу Гонзаге стало известно, что вы подслушивали?

Феллини с трудом ворочала языком:

– Сперва я тоже себя об этом спрашивала. Но потом я вспомнила о третьем человеке из сопровождения экзорциста, который первым выбежал из квартиры Марлены. А кто бы еще рассказал обо мне Гонзаге? На следующий день кардинал стоял у моей двери и объяснял мне, что я незамедлительно должна выехать из этого дома.

– Не много ли он требовал?

– Да, конечно. Но государственный секретарь не терпел возражений. У меня был выбор: либо могила, либо квартира в лучшем районе и пожизненное содержание. Но при этом меня предупредили об одном условии - я должна молчать.

Часы показывали уже глубоко за полночь. Катерина смертельно устала. И что теперь делать? Ей было жаль эту женщину. У нее, наверное, окончательно сдали нервы. Но как ей помочь?

Катерина поднялась, подошла к окну и посмотрела на пустую Виа Паскара. Не заметив ничего подозрительного, никаких темных блуждающих теней, она спросила:

– Как вам удалось оторваться от слежки?

– Через задний двор… по мусорным бакам и крыше гаража, - пробормотала Феллини, теребя изодранную одежду. - Сначала я перебралась в соседний дом на параллельной улице… Надеюсь, меня за это не покарают.

С минуту Катерина вглядывалась в темноту за окном. Она чувствовала странную тревогу, вызванную тем, что случилось сегодня вечером. Теперь ей нужно учитывать, что синьора Феллини, сама того не желая, натравила на нее людей Гонзаги. Катерина прижалась лбом к холодному стеклу. Что же делать?

Мальберг! Она должна поговорить с Лукасом. Ей нужен его совет.

– И что вы намерены предпринять? - спросила, не отходя от окна, Катерина.

После долгого молчания, так и не получив ответа, она обернулась.

Дверь в квартиру была распахнута. Синьора Феллини исчезла.

Ахилл Мезомед весь светился, сидя за своим письмен -ным столом. Он чувствовал себя победителем, выигравшим великую битву. Молодой прокурор предложил Катерине сесть и перешел без обиняков к делу. - Я вас вызвал по повестке, - начал он покровительственным тоном, - потому что вы первая должны узнать об этом. Я могу рассчитывать на ваше молчание?