Уильям Дитрих: Пирамиды Наполеона

Она презрительно фыркнула.

— Вы говорите, как наш новоявленный военный герой.

— Вы намекаете на молодого генерала Бонапарта?

— Наглый корсиканец. Когда блистательная Жермена де Сталь спросила этого выскочку, какие женщины ему больше нравятся, Бонапарт ответил: «Лучшие домохозяйки».

Собравшиеся рассмеялись.

— Ну еще бы! — воскликнул Каннар. — Он ведь жил на патриархальной Корсике, а там женщины знают свое место!

— Тогда она поставила вопрос по-другому, спросив, какая женщина более всего привлечет его своими женскими прелестями. И этот наглец ответил: «Та, которая нарожает больше всего детей».

Мы расхохотались, но в нашем смехе сквозила смутная тревога. Действительно, какова же роль прекрасного пола в революционном обществе? Женщины обрели равные с мужчинами права, они имели даже право на развод, но недавно ставший знаменитым Наполеон, как и множество реакционеров, несомненно, предпочел бы вернуть былые порядки. Какова же в таком случае теперь роль мужчины? Какой рациональный подход могут иметь сексуальные и романтические отношения, главные увлечения французов? И что будет делать наука с любовью, равенство — с амбициями, а свобода — с завоеваниями? Еще лет шесть нам предстояло осознавать себя в новой жизни.

Апартаменты мадам де Либерте находились на втором этаже, над шляпным ателье; она обставила их в кредит и открыла свое заведение так поспешно, что к ароматам одеколона и табака еще примешивался запах обойного клея. На уютных кушетках обнимались влюбленные парочки. Бархатные драпировки располагали к чувственному восприятию. Новомодное фортепиано, сменившее дряхлый аристократический клавесин, услаждало слух симфонической и патриотической музыкой. Сюда заглядывали все: авантюристы, жулики, куртизанки, отпущенные в увольнение офицеры, завзятые сплетники, писатели и новые чинуши, кичившиеся своим высокопоставленным положением, а также осведомители, искательницы богатых мужей и разорившиеся наследники. К игровому столу тянуло и политика, чуть больше полугода назад вышедшего из тюрьмы, и полковника, потерявшего руку в ходе революционного завоевания Бельгии, порой к ним подсаживался виноторговец, разбогатевший благодаря поставкам в рестораны, открытые шеф-поварами, которые потеряли своих аристократических хозяев, или капитан из итальянской армии Бонапарта, растративший свои трофеи так же быстро, как завоевал их.

К ним же любил подсаживаться и я. Как раз перед Французской революцией я три года отслужил секретарем Франклина в Париже, после чего вернулся в Америку, задумав организовать предприятие по торговле мехами. На пике террора я получал кое-какой доход, служа в качестве торгового агента в Лондоне и Нью-Йорке, а сейчас вновь прибыл в Париж, надеясь, что мой беглый французский поможет мне заключить договоры с Директорией на поставку древесины, пеньки и табака. В военное время всегда есть шанс разбогатеть. Я также надеялся завоевать известное положение как специалист в области «электричества» — новое экзотическое слово — и как верный последователь Франклина в стремлении приобщиться к тайнам масонства. Он намекал, что они могут иметь практическое применение. В сущности, ходили слухи, что сами Соединенные Штаты были основаны масонами с некой секретной и пока не известной никому целью и что сама наша нация призвана исполнить некую важную духовную миссию. Увы, восхождение по иерархической лестнице масонской ложи требовало слишком много утомительных усилий. Английская блокада препятствовала осуществлению моих торговых планов. Революции не удалось изменить лишь численность и даже прирост неумолимой французской бюрократии: можно было с легкостью добиться аудиенции, но не представлялось возможным получить ответ на выдвинутое предложение. Учитывая вышесказанное, между деловыми встречами у меня обнаруживалась масса свободного времени для иных занятий, таких как азартные игры.

Это был весьма приятный способ вечернего и ночного времяпрепровождения. Вина подавались сносные, сыры радовали даже гурманов, и в отблесках пламени свечей лица всех мужчин выглядели жуликоватыми, а все женщины казались красавицами.

Неприятности в ту чертову пятницу начались у меня не из-за проигрыша, а как раз из-за выигрыша. К этому моменту революционные assignats и mandats [5] Ассигнаты ( фр .) — государственные денежные обязательства, стоимость которых обеспечивалась доходами от продажи церковных земель. Мандаты — распоряжения о производстве платежа ( фр .). стали просто бумажным мусором, а звонкая монета считалась редкостью. Поэтому моя прибыль состояла не столько из золотых и серебряных франков, сколько из рубинового перстня, документа на право владения одним заброшенным поместьем в Бордо, куда я не собирался наведываться, пока не препоручу кому-то разгрузку судов, и деревянных фишек, суливших мне приобретение закусок, вина или благосклонности женщин. По зеленому сукну стола ко мне приплыла даже парочка запрещенных золотых луидоров. Видя мое небывалое везение, полковник обвинил меня в отсутствии его второй руки, виноторговец посетовал, что не успел напоить меня в стельку, а политик поинтересовался, не заключил ли я договор с дьяволом.