Уильям Дитрих - Пирамиды Наполеона

— Неужели эта каменная лодка не утонет?

— Тонкостенные сосуды держатся на плаву, — сказала Астиза.

Осторожно подняв это произведение искусства, мы опустили его на непроницаемо темную воду. Легкая рябь пробежала по зеркальной глади озера.

— Интересно, водится ли в его глубинах какая-нибудь живность? — с тревогой спросил я.

Она ступила на борт.

— Узнаем, когда доберемся до острова.

Я тоже залез в тонкую, как стекло, лодку и оттолкнулся от берега посохом бин Садра. Мы взяли курс на островок, загребая коротким веслом и посматривая по сторонам в ожидании чудовищ.

Он находился ближе, чем казалось, и храмовая беседка — даже меньше, чем я мог себе представить. Сойдя на землю, мы в изумлении уставились на окружение фараона. Золотую колесницу с серебряными копьями дополнял набор полированной мебели из эбенового дерева с жадеитовыми вставками, кедровые сундуки, украшенные самоцветами доспехи, боги с песьими головами и кувшины с маслом и пряностями. Весь холм сиял изумрудами и рубинами, будто самоцветная гора. Среди них встречались изделия из бирюзы, полевого шпата, яшмы и сердолика, малахита, янтаря, кораллов и лазурита. На возвышении покоился огромный саркофаг из красного гранита с такой тяжеленной крышкой, что для ее поднятия потребовалось бы не меньше дюжины мужчин. Лежал ли кто-то под ней? Меня не особенно интересовал этот вопрос. Малоприятное занятие — копаться в останках фараона. С меня хватит и его сокровищ.

Однако Астиза не обратила никакого внимания на все эти богатства. Она едва бросила взгляд на впечатляющие драгоценности, ослепительные одежды, закрытые крышками сосуды и золотые блюда. Словно в трансе она поднялась по обрамленной серебром дорожке к маленькому храму, поддерживаемому резными колоннами с многочисленными изображениями Тота с головой бабуина. Я поднялся туда следом за ней.

Под мраморной крышей стоял мраморный пьедестал. Посреди него высился открытый с одной стороны красный гранитный домик, в котором поблескивал золотой куб с золотыми дверцами. Неужели всю эту красоту создали ради какой-то книги или, вернее, папирусных свитков? Я взялся за ручку маленькой дверцы, открылась она легко и бесшумно, словно петли регулярно смазывали маслом.

Я пошарил внутри рукой…

Там было пусто.

Я ощупал все уголки этого тайничка, но пальцы мои утыкались лишь в гладкие золотые поверхности. Я разочарованно хмыкнул.

— Пустовато для древней мудрости.

— Неужели там ничего нет?

— Видно, египтяне знали не больше нашего. Это все миф, Астиза.

Она выглядела растерянной.

— Тогда для чего соорудили этот храм? И домик с золотым тайником? Откуда тогда появились легенды?

Я пожал плечами.

— Видимо, запись мудрых знаний считалась пустяковым делом. И собрать их в книгу так никто и не удосужился.

Она с подозрением осмотрелась вокруг.

— Нет. Ее украли.

— А по-моему, ее здесь никогда не было.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Никто не стал бы просто так строить гранитное хранилище с золотым тайником. Кто-то побывал здесь гораздо раньше нас. И раз он знал путь в это подземелье, то имел высокое положение, но в порыве оскорбленной гордости решился осквернить покой священной пирамиды.

— Почему же он не унес все сокровища?

— Золото не волновало того пророка. Презирая мирские богатства, он стремился постичь тайны потустороннего мира. Кроме того, никакое золото не сравнится с могуществом книги Тота.

— Магической книги.

— В ней заключались могущество и мудрость, благодать и душевная гармония. Книга смерти и возрождения. Книга счастья. Кладезь знаний, открывший египтянам путь к величию и процветанию, а позднее наделивший другой народ силой, способной изменить весь мир.

— Какой другой народ? Кто, по-твоему, мог взять ее?

— Он оставил здесь явный след.

Ее рука указывала в темный угол.

Там, возле мраморной колонны, стоял какой-то жезл или пастуший посох. Загнутым верхним концом, очевидно, было удобно ловить овец за шеи. Чудесным образом древесина его, казалось, не подверглась разрушительному воздействию времени, и в отличие от обычного посоха он был идеально отполирован и украшен изящной резьбой, на верхнем конце изображался крылатый ангел, а другой конец завершался змеиной головой. Чуть выше середины простерли друг к другу крылья два маленьких позолоченных херувима, закрепленные на древке узким браслетом. И тем не менее среди несметных богатств фараона он выглядел более чем скромно.