Эрик Ларсон - Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

Следующим выступил Бернэм. Он описал свое собственное видение выставки и решимость Чикаго воплотить это в реальность. Он также призвал присутствующих к сплоченной работе в команде и к самопожертвованию. «Джентльмены, – сказал он, – 1893 год будет третьей знаменательной датой в истории нашей страны. Две предыдущие даты – 1776 [99]и 1861 [100]годы – это заслуга всех настоящих американцев, и сейчас я призываю вас послужить своей стране!»

На этот раз в банкетном зале как будто произошло извержение вулкана. «В тот вечер архитекторы уходили с банкета, словно солдаты единого воинского подразделения», – рассказывал Бернэм.

Однако объединение всех сил в боевые порядки было делом жителей Чикаго. На следующий день в доме Рута Гарриет Монро, встретив пришедших в гости архитекторов с востока, буквально отшатнулась от них. «Разговаривая с ними, я была поражена тем, насколько вялыми и апатичными они выглядели, – вспоминала она. – Вряд ли можно было рассчитывать на то, что постройка столь огромных и в то же время столь недорогих зданий вызовет восхищение: однообразно ровные площадки, выделенные под строительство в Чикаго, практически не позволяли использовать эффективные приемы группирования объектов; времени на подготовку и строительство было очень мало: эти и другие отрицательные моменты в основном и создавали у архитекторов ощущение того, что власть проявляет к выставке полное безразличие».

После чаепития Рут провожал гостей к их экипажам. Было темно и очень холодно. Вдоль Астор-плейс дул резкий ветер. Позже, вспоминая события, участники придавали большое значение тому факту, что Рут вышел на пронизывающий ночной холод в одном вечернем костюме, даже не набросив на плечи пальто.

После многих лет, потраченных на переезды из одного города в другой, на переходы с одной работы на другую, некий молодой ювелир по имени Ицилиус Коннер – он предпочитал, чтобы его звали Нед, – переехал в Чикаго со своей женой Джулией и их восьмилетней дочерью Перл и быстро понял, что Чикаго – это поистине город, где тебя на каждом шагу подстерегает удача. В начале 1891 года Нед уже работал управляющим ювелирного отдела, который располагался вдоль одной из стен в успешно работающей аптеке в южном районе города, на пересечении Тридцать шестой улицы и бульвара Уоллес. Впервые за всю взрослую жизнь Неда будущее сулило ему надежду на удачу.

Владелец этой аптеки, несмотря на свою молодость, был удачливым и предприимчивым человеком, истинным сыном века, и казалось, нацелился на еще больший успех, поскольку Всемирная Колумбова выставка должна была быть построена вблизи его дома, на расстоянии короткой поездки на омнибусе, в конце Тридцать шестой улицы. Ходили слухи, что прокладываемая сейчас дорога, которой даже придумали название «Аллея Л» (поскольку сооружаемая для нее эстакада будет иметь опоры в форме этой буквы, поставленной вверх ногами), протянется дальше на восток вдоль Тридцать шестой улицы до самого Джексон-парка и послужит еще одной транспортной магистралью для доставки будущих посетителей на выставку. Уже сейчас плотность движения на этой улице, казалось, достигла максимума, поскольку каждый день сотни горожан ездили на своих экипажах в парк, чтобы посмотреть на выбранное для выставки место. Но смотреть было пока практически не на что. Нед и Джулия считали парк безобразным, пустынным местом, где кроме куч песка и полувысохших дубов ничего не было, а вот Перл с увлечением пыталась ловить головастиков в лужах со стоячей водой. То, что на этой земле может возникнуть нечто удивительное, казалось невероятным, хотя Нед, как и большинство новых переселенцев в Чикаго, был готов признать, что этот город был совсем не похож на все места, где ему пришлось побывать прежде. Если какой-либо город и мог извлечь для себя выгоду за счет детально продуманного и широко распространяемого хвастовства, то таким городом был именно Чикаго. Новый работодатель Неда, доктор Г. Г. Холмс, казался превосходным воплощением того, что все называли «чикагским духом». Быть таким молодым и уже владеть зданием, протянувшимся на целый квартал, – подобное было невозможно ни в одном из мест, где Неду довелось жить прежде. А здесь это казалось совершенно обычным делом.

Семейство Коннеров проживало в квартире на втором этаже, рядом с квартирой, которую занимал сам доктор Холмс. Их квартира была не из самых лучших, но жить в ней было приятно и весело, к тому же в ней было тепло, а место работы находилось совсем рядом. Плюс к тому Холмс предложил Джулии работу в аптеке и обучал ее ведению приходно-расходных книг. Позже, когда восемнадцатилетняя сестра Неда, Гертруда, приехала в Чикаго, Холмс предложил работу и ей – в своей недавно созданной компании по продаже лекарств через почту. Имея три зарплаты, семейство вскоре смогло позволить себе перебраться в собственный дом, на одной из широких, покрытых щебенкой улиц Энглвуда. Они без труда смогли приобрести велосипеды и совершать поездки к театру Тиммермана [101], расположенному на их улице.