Эрик Ларсон - Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

Кларенс Дэрроу принял участие в процессе и при новом рассмотрении добился для Прендергаста проведения дознания, ориентированного на человека с нормальной психикой. Из этого тоже ничего не получилось, и Прендергаст был казнен. Дэрроу назвал его «несчастным слабоумным придурком». Эта казнь еще больше ожесточила Дэрроу, бывшего давним противником применения смертной казни. «Мне жаль всех отцов и всех матерей, – сказал она по прошествии многих лет, выступая на процессе в защиту Натана Леопольда и Ричарда Леба [235], обвиненных в убийстве чикагского мальчика, совершенного ради острых ощущений. – Мать, которая смотрит в голубые глаза своего новорожденного младенца, не может не задуматься над концом этого ребенка – достигнет ли он самых великих свершений, которые она может представить себе, или он, возможно, встретит свою смерть на эшафоте».

Леопольд и Леб прославились на весь мир тем, что исполосовали свою жертву до неузнаваемости для того, чтобы затруднить ее опознание. Они сбросили часть предметов его одежды в лагуны Джексон-парка, спроектированные Олмстедом.

Через несколько лет после начала нового века в нью-йоркской «Уолдорф-Астории» несколько десятков молодых людей в вечерних костюмах собрались вокруг гигантского пирога. Венчающие пирог взбитые сливки вдруг пришли в движение. Из них появилась женщина. Выглядела она потрясающе: темноволосая, с оливковой кожей. Ее звали Фарида Мазхар. Мужчины были слишком молодыми, чтобы помнить ее – она исполняла танец живота на величайшей выставке в истории.

Что они заметили, так это то, что перед ними она предстала совершенно обнаженной.

Осенью 1895 года Холмс предстал перед судом в Филадельфии по обвинению в убийстве Бенджамина Ф. Питзела. Окружной прокурор Джордж Грэхем привлек в Филадельфию тридцать пять свидетелей из Цинциннати, Индианаполиса, Ирвингтона, Детройта, Торонто, Бостона, Берлингтона и Форт-Уэрта, но они так и не были вызваны для дачи показаний. Судья постановил, что Грэхем может представить только доказательства, непосредственно связанные с убийством Питзела, и таким образом оставил за пределами исторически интересного отчета по делу толстый слой подробностей убийств, совершенных доктором Германом В. Маджеттом, действовавшим под псевдонимом Холмс.

Грэхем также доставил в зал судебных заседаний бородавку, извлеченную Холмсом из трупа Бенджамина Питзела, и деревянный ящик с его черепом. По делу имелось множество ужасающих показаний со ссылками на разложение телесных субстанций и последствия воздействия хлороформа. «Была отмечена красная жидкость, истекающая из его рта, – свидетельствовал доктор Уильям Скотт, фармацевт, присутствовавший вместе с полицией в доме, где было найдено тело Питзела, – и любое, даже слабое давление на живот или грудную клетку могли вызвать более быстрое и обильное истечение этой жидкости…»

После одного особенно ужасающего показания доктора Скотта Холмс встал и сказал: «Я хотел бы попросить суд прервать дальнейшее рассмотрение дела на период времени, достаточный для обеда».

Были и ужасающе печальные моменты, особенно когда за свидетельской трибуной появлялась миссис Питзел. На ней было черное платье, черная шляпа и черная пелерина; лицо ее было бледным и печальным. Она часто, останавливаясь на середине фразы, опускала голову на руки. Грэхем показал ей письма от Эллис и Нелли и попросил идентифицировать почерк. Это было так неожиданно для нее, что она лишилась чувств. Холмс же оставался непроницаемо спокойным. «Он всем своим видом выражал полное безразличие, – писал репортер «Филадельфия паблик леджер». – Он с таким спокойствием и равнодушием делал какие-то записи, как будто сидел в своем офисе и писал деловое письмо».

Грэхем спросил миссис Питзел, видела ли она своих детей после того, как Холмс в 1894 году увез их с собой. Еле слышным голосом она ответила: «Я видела их в морге в Торонто, лежащими рядом».

На галерее, заполненной до отказа мужчинами и женщинами, появилось такое множество белых платков, как будто в зале судебного заседания внезапно прошел снегопад.

Грэхем назвал Холмса «самым опасным человеком в мире». Присяжные признали его виновным; судья приговорил его к смертной казни через повешение. Адвокаты Холмса подали апелляцию, которая осталась без удовлетворения.

Холмс в ожидании приведения приговора в исполнение подготовил длинную речь-исповедь, уже третью, в которой он признавался в убийстве двадцати семи человек. Как и два предыдущих, третье признание представляло собой смесь правды и лжи. Несколько человек, в убийстве которых его обвиняли, оказались на самом деле живыми. Скольких людей он в действительности убил, так и не станет известно. Он убил, по крайней мере, девятерых: Джулию и Перл Коннер, Эмелину Сигранд, сестер Вильямс, Питзела и его детей. В том, что он убил еще многих, не сомневался никто. Оценки доходили до двух сотен, хотя такое казалось маловероятным даже для человека с его аппетитами. Детектив Гейер был уверен, что, если бы агенты Пинкертона не обратили внимания на Холмса и не арестовали бы его в Бостоне, он убил бы и остальных членов семьи Питзела. «То, что у него были твердые намерения убить миссис Питзел, Деззи и младенца Уортона, является совершенно очевидным и неоспоримым».