Игорь Минутко - Золотая братина - В замкнутом круге

Похоже, Иван Кириллович плохо слушал Табадзе.

– Постойте, постойте, Арчил Тимурович! – вдруг быстро заговорил он. – Раз мы знаем, что задумали братья Воробьевы… Давайте немедленно, сейчас же сообщим в милицию! В ФСБ! В правительство! Президенту, наконец!

– Очнитесь, Иван Кириллович, – жестко оборвал Табадзе. – Вы забыли, в какой стране и в какое время мы живем? В это похищение, вернее, в план его, вложены гигантские средства, сотни миллионов долларов, может быть… Братья Воробьевы и те, кто за ними стоит… они купят все с потрохами – милицию, ФСБ, министров, членов правительства. Во всяком случае, так они считают: что могут купить все. Они хозяева страны. И все они – мои клиенты, со знаком минус…

– Простите, Арчил Тимурович… – не понял Любин. – Они заплатили миллионы… А как же я… наш музей будет рассчитываться с вами? Министерство культуры тоже, знаете…

– О чем вы, дорогой мой?… – Табадзе быстро поднялся из кресла, сел рядом с директором музея, обнял его за плечи. – О чем вы?… Свои нормальные деньги я заработаю у них же. А нас с вами они никогда не купят, верно?

– Никогда не купят… – подтвердил Иван Кириллович.

– А мы с вами – Россия, настоящая, будущая, свободная Россия. Такое время обязательно придет. И с нами наш народ…

– Мы с ним, – поправил Любин.

– Согласен: мы с ним. И с нами история нашей Родины, наше искусство, а в той ситуации, в которой мы находимся, – народное искусство России. Замыслом похищения «Золотой братины» они бросают нам вызов. Поединок, дуэль? Что же, к барьеру, господа нувориши!

Если бы Любин был в спокойном состоянии духа, он, наверное, крайне удивился бы пафосной, страстной речи всегда уравновешенного, сдержанного Арчила Тимуровича. Но он только спросил удрученно:

– Что же делать?

– Вот что конкретно. Мы в деталях знаем их план, но пока не знаем времени его осуществления. Поэтому мы будем готовы встретить грабителей в любой день или ночь их появления в подвале. И уж будьте уверены: те из них, кто уцелеет, запомнят эту встречу на всю оставшуюся жизнь. Но я уверен, нам узнать «день икс» поможет… – Табадзе умолк.

– Грэд? – спросил Любин.

– А разве он не явился к вам с сообщением о черном круге в вашем компьютере?

– Если Грэд такой могущественный, почему он сам… может быть, со своими соратниками не расправится с этой нечистью?

– Хорошо. Кратко, Иван Кириллович, попытаюсь объяснить вам все это, как я понимаю. Скажите… И сразу простите, может быть, за бестактность моего вопроса: вы верите в Бога?

– В Бога?… – растерянно спросил Любин. – Нет… То есть я не хожу в церковь. Но… Чувствую, что-то есть… после смерти. Иногда…

– Иван Кириллович! – остановил Табадзе. – Вы верите… Или, может быть, приближаетесь к вере. Когда-нибудь поговорим на эту тему. Всё это есть. Бог, или Высший разум… Но и темный князь мира сего тоже есть. Люди, вернее, их души – бессмертны. Впрочем, не всех. Есть на Земле измерение тонких материй. В нем обитают могущественные духи двух сил – Божественной и дьявольской, два воинства – Белой и Черной магии, белые и черные духи. Они не могут напрямую вмешиваться в дела людей, что-то делать за них. Но в критических или судьбоносных ситуациях помогают своим – намеком, подсказкой, внушением. Грэд – белый дух, из Белого братства, он помогает… Только помогает нам. Черные духи тоже помогают своим, сейчас обществу «Меч России». Может быть, пока мы тут разговариваем, в Небесах над вашим музеем и над бывшим кладбищем, на котором расположилось общество, идет между ними сражение, невидимое нами.

– Голова начинает болеть… – признался Любин.

– Всё! Для первого раза достаточно. Простите, Иван Кириллович. Я знаю, как это нелегко принять. Но я вижу: вы все это поймете. Теперь последнее: я верю в помощь Грэда, и мы будем ждать ее. Но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Уже с сегодняшнего вечера мои люди должны находиться в нижнем подвале. Хотя вряд ли братья Воробьевы свою безумную попытку предпримут днем. Завтра утром я предложу вам план наших совместных действий на случай, если мы не узнаем «день икс».

Иван Кириллович Любин удрученно (или ошеломленно) молчал.

Прошло два дня.

Главный вход на территорию военно-патриотического общества «Меч России» находился на противоположной стороне от музея, то есть на расстоянии около километра. Широкие железные ворота с той же эмблемой, только крупно: пятиконечная звезда, пересеченная коротким мечом. Две будки охраны. Подвижные белые трубки наружного наблюдения. Ни одной припаркованной машины – большая парковка внутри территории.