Жан д'Айон - Догадка Ферма

— Проводите нас. Я комиссар округа Сен-Жермен-л'Оксеруа.

Дородный мужчина сглотнул слюну и понимающе улыбнулся.

Они вышли, и сосед Шантлу привел их к третьей от себя двери.

— Вот здесь, мсье комиссар.

Гастон постучал.

— Что вам нужно? — послышался голос.

— У меня важное послание от мсье Россиньоля, — заявил Гастон.

Скрипнул засов, и дверь открылась. На пороге стоял высокий худой человек с лицом, изъеденным оспой.

— Это он, — сказал Гофреди.

— Именем короля, вы арестованы, — произнес Гастон, вытянув вперед белый жезл — полицейские использовали его как символ законности своих действий.

Оба лучника тут же надели наручники на запястья шпиона, который настолько перепугался, что даже не подумал протестовать.

Они увели его без особых церемоний и посадили в карету, оставив под присмотром других лучников.

Гастон решил взять с собой Ла Гута и Гофреди. Им оставалось сделать еще одно — выполнить обещание, хоть и данное скрепя сердце.

Они направились на площадь Мобер и вскоре увидели деревянную вывеску в форме книги, где была нарисована волчица, вскармливающая двоих детей.

Оставив книготорговца связанным в лавке, Гастон тщательно закрыл ставнями окно с матовым стеклом и запер дверь.

Достав ключ, взятый у Бреша, он повернул его в замке и вошел. Гофреди распахнул ставни, и в лавке стало чуть светлее. Здесь царил страшный холод.

Книготорговец был по-прежнему связан, лицо и руки у него побелели, словно вымазанные известью.

Гастон разрезал путы. Бреш-Морфи остался лежать, словно оцепенев. Его била мелкая дрожь.

— Мсье де Бреш, я сдержал слово, — объявил Гастон. — Мы освободили мсье Фронсака. И теперь я хочу дать вам добрый совет. Покиньте Париж, покиньте Францию. Правосудие не станет преследовать вас, но найдутся люди, которым очень захочется свести с вами счеты.

Вечером Гастон вернулся в контору, чтобы рассказать Луи об аресте Шантлу. Луиза Муайон и ее братья уже ушли. Луи пребывал в обществе одной Франсуазы де Лепинас, которой он только что продиктовал длинное послание к Жюли, поскольку сам писать не мог из-за мучительной боли в руках.

— Я оставляю вас, — с улыбкой произнесла мадам де Лепинас.

Она подошла к Луи и нежно поцеловала его в лоб, шепнув на прощанье:

— Мсье Фронсак, будь вы женщиной, я бы в вас влюбилась.

На следующий день после этих памятных событий, ближе к вечеру, внушительных размеров карета, впереди и позади которой ехал эскорт королевских гвардейцев, с шумом вкатилась во двор конторы Фронсаков.

Луи чувствовал себя лучше. Он уже встал с постели, и доктор Ренодо заверил, что через несколько дней позволит ему вернуться домой. А пока Гийома Бувье отправили в Мерси отвезти послание, которое написала под его диктовку Франсуаза де Лепинас.

Из окна родительской спальни, где Луи находился в обществе маркизы де Кастельбажак и ее компаньонки, он увидел, как из кареты выходит Туссен Роз, а затем кардинал Мазарини собственной персоной, которому низко кланяется отец. Нотариус устремился во двор, едва увидел эскорт королевских гвардейцев.

— Дамы, к нам гости, — сказал Луи.

Мсье Фронсак лично проводил министра и его секретаря в спальню. Обе женщины присели в глубоком реверансе перед кардиналом, Луи же из-за сломанных ребер сумел лишь слегка поклониться.

— Шевалье, — сказал прелат, одетый в охотничий костюм, — на сей раз я очень боялся потерять вас. — Чтобы позабавить дам, он заговорил с преувеличенным итальянским акцентом. — Но, как я вижу, вы находитесь в весьма приятном обществе, — улыбнулся он, взмахнув рукой.

Луи представил ему своих сиделок:

— Маркиза де Кастельбажак, сестра маркиза де Фонтрая, мадам де Лепинас, ее подруга. Именно они освободили меня, монсеньор.

— Мадам, — сказал министр, кланяясь маркизе, — если бы ваш брат был столь же предан королю, как вы, я перестал бы тревожиться о будущем этой страны.

— Не знаю, что ответить вам, монсеньор, — тихо произнесла Изабо д'Астарак. — Могу только поклясться, что буду отныне верна обоим.

Мазарини склонил голову и добавил:

— Мсье де Лион подробно рассказал мне о вашей роли в этом деле. — Затем он повернулся к Луи. — Шевалье, вы сделали гораздо больше, чем я ожидал от вас. Две шпионские сети, которые могли разрушить шансы Франции в Мюнстере, уничтожены благодаря вам, и мсье де Бриен пришел ко мне сегодня днем, чтобы рассказать о шифре, предложенном мсье де Ферма. Мсье Россиньоль заверил, что ему никогда не приходила в голову мысль о столь элегантной и столь надежной системе кодирования. Он собирается внести туда некоторые элементы собственного изобретения, но в любом случае мы теперь полностью обезопасили нашу дипломатическую почту. [95] «Великий шифр» Антуана Россиньоля будет раскрыт только в XIX веке! Мой секретарь передаст вам вознаграждение. Однако я приехал не только для этого. Я рассказал о вашем мужестве и вашей преданности королеве. Она желает, чтобы вас представили ей. Итак, готовьтесь появиться при дворе через несколько недель.