Жан-Мишель Риу - Тайна Шампольона

Мы отвечали ударом на удар, око за око! Мы разбили фанатиков, которые бросались на нас с такими воплями ненависти, которые никто не решился бы повторить. Даже те из ваших ученых, которые в Каире осуждали мою терпимость. Но, вообразив не знаю уж что, Богарнэ и Круазье решили пообещать туркам, от моего имени и не проконсультировавшись со мной, спасение их жизней в обмен на капитуляцию. В одно мгновенье они из солдат, готовых нас убивать, превратились в простых пленных. Это было преступное соглашение. Нам не хватает вооружения, боеприпасов, людей. Чума косит наши ряды! Кормить три тысячи человек? Отпускать их на свободу, заключать в тюрьму здесь, где мы ничего не контролируем?

Горячка и вновь открывшиеся обстоятельства совершенно оглушили меня.

— Я должен был решиться, — продолжал он, — и я это сделал, будучи уверен, что мои противники в аналогичной ситуации не сомневались бы. И я показал Джеззар-паше, что не отступлю ни перед чем… Прав ли я был?

Надо было ему что-то ответить:

— По-моему, преступление в Яффе разрушило союз, который вы надеялись заключить с исламом. Теперь могут сказать, что вы не держите данного слова, что вы жестокий человек. В Яффе погасла ваша мечта об империи всеобщей терпимости.

— Я вас не виню. Давайте, говорите свое заключение.

— Отныне вашей мечте конец.

Стояла удушливая жара. Я дрожал, но не был уверен, что в этом повинно — горячка или напряженность момента. Мне было очень тяжело: я объявил Бонапарту, что он проиграл.

Он встал и долгое время смотрел на меня. Сегодня, возвращаясь к этой сцене, я думаю, что он изучал мою способность понять то, что последует дальше, и сохранить тайну, которую он собирался мне сообщить. Похоже, результаты этого экзамена его удовлетворили. Я преодолел болезнь и выжил. Что же касается тайны?.. Давайте сначала посмотрим, что он мне сказал:

— Действительно, я проиграл. Но это лишь вторая часть предприятия, а их насчитывалось три.

И тут я понял: я могу узнать то, к чему Форжюри и Ле Жансем не прекращали меня подталкивать, вынуждая поговорить с Бонапартом. Я навострил уши, а он доверил мне следующее:

— Есть еще нечто, что могло бы позволить мне победить, когда сила, золото или ислам бессильны. Я вам об этом говорил через несколько дней после сражения при Пирамидах. Еще раз мы говорили об этом по дороге в Суэц.

— Фараоны? — прошептал я.

— Власть фараонов… То, что позволило им подчинить себе местные народы, позволило питать свою славу, создать такие символы своего могущества… Но я знаю, что вы об этом думаете. По-вашему, речь идет о деспотах, опиравшихся на рабство. Вы ошибаетесь, Морган. В этих могилах находятся владыки, которые держали в своих руках то, о чем мы не имеем и понятия, что не основывается ни на силе, ни на страхе.

— Как можно утверждать то, что невозможно доказать?

— А вы можете доказать мне существование Бога? Но можете ли вы доказать и то, что он не существует? Поэтому и я верю, не имея возможности вам это доказать, что наука фараонов имеет связь со священным. Не надо так смотреть на меня, господин де Спаг. Да, я говорил о власти, которая основывается на божественном. Вот в этом-то и заключается чудо Востока…

— Власть королей тоже всегда обращалась к могуществу и силе Бога. Значит, фараоны были кем-то вроде королей.

Вот и все…

— Они стояли выше, чем короли, они были сильнее всех.

По-иному я не понимаю их величие и срок, в течение которого они правили. Четыре тысячи лет непрерывных династий!

Знаете ли вы еще хоть одну историю, столь же длинную и столь же славную?

— История королей Франции не столь удивительна. Всего тысяча лет господства…

— В четыре раза меньше, чем фараоны. Тысяча лет хаоса, убийств, Фронды! [104] Фронда — общественное движение против абсолютизма во Франции в XVII в., в котором участвовали различные слои общества, подчас преследовавшие противоположные цели. Достаточно сказать, что Версаль был символом Короля-Солнца! [105] Король-Солнце — прозвище французского короля Людовика XIV (1638–1715). Но это же насквозь сырой дворец, где любой нормальный человек проклял бы все на свете.

— Короли называли себя божьими избранниками.

— Легитимность фараонов была гораздо больше, чем у наших королей. Что-то во мне заставляет меня в это верить, хоть я и не могу определить подлинную природу их власти.

— Никто не сможет доказать вам обратное… Но никто не сможет и утверждать, что вы правы.

— Я придерживаюсь другого мнения. Тайна фараонов, их власти и их могущества находится в их письменности. Очень многое позволяет мне так думать. Разве Цезарь не заставил поджечь библиотеку Александрии, где находилась разгадка тайны иероглифической письменности? Не запретил ли эту письменность император Феодосий [106] Феодосий I Великий (ок. 347–395) — римский император с 349 г., известный тем, что преследовал ариан и язычников — в частности, запретил Олимпийские игры, считая их языческой забавой. в IV веке? А почему?