Жан-Мишель Риу - Тайна Шампольона

— Есть и другие причины, которые обязывают нас раскрыть эту тайну.

— Какие?

— Письменность фараонов имеет власть, ибо указывает путь к Вечности, открывает дверь. Но не только. Вот вам мое заключение: мы все правы, и мы все неправы. Ватикан, Бонапарт, наше ученое трио, конкуренты Шампольона, он сам и Изабелла — все мы думали, что за пеленой находится нечто огромное и бесконечное. Это так, но ваш рассказ, мой дорогой Фижак, говорит о том, что оно закрыто для смертных. Земные великолепия фараонов — всего лишь кулисы огромного мира.

Главная же часть его скрыта и останется скрытой навсегда. И все, будь то друзья или враги Сегира, должны это знать.

— А не слишком ли рано сейчас?

— Действительно… Вокруг этой темы не утихает огонь страстей.

— Враги Шампольона сильны… Не все они — ровесники Жомара. Сегодня еще найдутся те, кто станет утверждать, будто мы лжем или отчасти скрываем тайну…

— И те, кто будет убежден, что до сверхъестественной власти древнеегипетской письменности рукой подать. И пытаться ею овладеть.

— Надо подождать, пока открытие Шампольона не будет признано всем ученым сообществом.

— И пока иероглифы не выдадут все свои земные тайны…

— По-вашему, Фарос… Сколько лет?

— Сто пятьдесят?.. Мелочь по сравнению с возрастом фараонов…

— Увы! Я не знаю никого, кто мог бы рассказать об этом в столь отдаленном будущем.

— Это лишь плохо поставленный вопрос. Возможно, у меня имеется решение. Если Бог даст мне еще чуть-чуть пожить…

Я ухожу с легким сердцем. Завтра или послезавтра мое тело предадут земле на кладбище Пер-Лашез. В процессии непременно будет старик Жомар, я в этом уверен. И уже сейчас я смеюсь над тем, что он скажет: «Я остался последний!» Он будет идти во главе процессии, весь такой торжественный и прямой. Еще бы: ведь он хоронит последнего товарища Жана-Франсуа Шампольона. Быть может, он произнесет несколько приятных слов о востоковеде Фаросе Ле Жансеме.

Но это будут лицемерные слова.

Про себя же он скажет: «Зря я так терзался. Фарос-Ж Ле Жансем не заговорил». Он подумает, что теперь путь свободен. Он захочет разбить статую Сегира на глиняных ногах… Ах! Я уже вижу, как морщится его лоб. Он совсем забыл про Фижака, а тот вполне здоров. Жомар прав. Он должен остерегаться. Держу пари, что Фижак проживет дольше, чем он. [209] Фарос-Ж. Ле Жансем не ошибся: Жомар умрет в 1862 г., Фижак же скончается в 1867-м. И это будет наказанием для Жомара, когда он будет, как я сейчас, лежать и умирать, готовый сказать часам: «Теперь остановитесь». А сейчас он не беспокоится, наш Жомар. Он размышляет. Он строит, дабы сподручнее было потом разрушать. Я, Фарос-Ж. Ле Жансем, смеюсь над тобой. Говори, говори, Жомар. Я знаю то, чего не знаешь ты. Я знаю правду. И поэтому я ухожу с миром.

Я спешу встретиться с Морганом и Орфеем. Все, что я узнал, они поняли давным-давно. Говорят ли они сейчас об этом с Сегиром? Вот и узнаю. С этого утра я больше не слышу их голосов и полагаю это молчание не знаком (я не дешифровщик), но сигналом. Сигналом, что мне пора уходить. Ах!

Будь мне лет на двадцать меньше… Я бросился бы по следу того, кто пытался убить Сегира. Я снова пошел бы в атаку. Я взял бы след… Мне кажется, красивая итальянка во Флоренции не сказала мне всего. Уже находясь в гробу, увижу ли я лицо убийцы Сегира? Будет ли он в кортеже? Вот единственная тайна, что ускользает от меня. Кто пытался его отравить?

Я тороплюсь узнать… Я готов, как был готов Орфей.

Что я скажу издателю Курселлю, которому намерен доверить наши рукописи? В первую очередь — чтобы он остерегался. Чтобы соблюл инструкции. Не раньше, чем через сто пятьдесят лет! И только если страсти улягутся. Но можно ли верить, что человеческая душа угомонится? Какие страсти будут еще кипеть вокруг расшифровки иероглифов? Что станут думать о фараонах? Сохранится ли интерес к чудесной стране Египет, или надо будет признать, что наша эпоха совершенно обезумела?

Открытие Шампольона проложило дорогу к расшифровке. Теперь его преемник — Рихард Лепсиус. [210] Карл-Рихард Лепсиус (1810–1884) — прусский языковед и искусствовед, автор трудов по проблемам африканистики, основатель научной египтологии. В 1834 г. познакомился с трудами Шампольона, а в 1842 г. предпринял экспедицию в Египет, где исследовал гробницы и папирусы. И я отныне согласен с Фижаком. В самом деле, наши противники нам не опасны. Прогресс и наука дешифровки их победят. Шампольон восторжествует.