Жан-Мишель Риу - Тайна Шампольона

— Слишком много красивых женщин?

Цирюльник забавлялся.

— Я не привык… Я приехал из Парижа, где все какое-то серое…

— Я знавал Париж. Прожил там три года. Но я очень presto [203] Быстро (ит.). вернулся сюда…

Большего и не требовалось для начала сердечной болтовни, и если существует профессия, где беседа завязывается легче легкого, то это профессия цирюльника. Вряд ли было такое, чего он не знал о Флоренции. Он говорил, говорил и говорил. А я позволял ему говорить. Я слушал его, не слушая.

Я сидел на берегу Арно и наслаждался, глядя, как мимо вниз по течению проходят тяжело нагруженные торговые суда. На одном был водружен огромный флаг: черная волчица, защищающая Ромула и Рема. Такой герб я видел в письме Изабеллы.

— Красиво. Это корабль судовладельца N.?

Цирюльник подтвердил и сделал заключение, что я прибыл сюда по делам. Я не стал его разубеждать. Он взмахнул бритвой и ладонью попробовал лезвие.

— Торговля? — спросил он, прикоснувшись к моей шее.

— Что-то в этом роде, — осторожно ответил я.

— Если разыскиваете хорошее судно, найдете именно у него.

— Он один такой во всей Тоскане?

— Нет! Вот еще, например…

Он сообщил мне имена еще трех судовладельцев. Чтобы разузнать о человеке, есть ли способ лучше, чем осведомиться у его конкурентов?

— Кто из них самый сильный?

Цирюльник потупил глаза:

— Пьетро Марончелли…

— А самый опасный?..

— Mamma mia, — прошептал цирюльник, — Коррьелли… Андреа Коррьелли.

— Спасибо.

— Prego . [204] Пожалуйста (ит.).

Улица Строцци, где находилась контора судовладельца Андреа Коррьелли, располагалась недалеко от площади Синьориа, в двухстах шагах от Арно. Дверь выглядела неприветливо.

Что делать — стучать или звонить? Кто-то толкнул меня в спину, желая войти. Я тоже вошел, поскольку меня торопили.

Я словно попал в пчелиный улей. Все внутри жестикулировало, кричало и воняло. Отсутствие света не проясняло картины.

Я видел какую-то кишащую массу. Лишь некоторое время спустя мои глаза наконец привыкли к полумраку.

Тридцать человек переругивались над чередой чемоданов, тюков, деревянных или железных ящиков, разорванных сумок и животных, среди которых я заметил даже попугая с Карибских островов, который добавлял свои крики к общей какофонии. В другом конце помещения находилась дверь во дворик, заляпанный жиром, заполненный тележками, в которые запрягали ослов. Тележки нагружали, и это не походило на праздник.

Ко мне подошел какой-то горбун. Виду него был угрожающий. Я крикнул:

— Андреа Коррьелли!

Горбун указал мне на лестницу слева. Вежливо поблагодарив, я направился туда. Кажется, несколько крыс пробежало у меня прямо по ногам. В глубине темного коридора я нашел дверь в кабинет Андреа Коррьелли. Я постучал. Какой-то гигант открыл мне. Он сморщил лоб. Одной рукой он мог бы раздробить мне череп.

— Я ищу судовладельца, — сказал я по-французски.

Он состроил гримасу:

— Вы нашли правильную дверь.

Он сильно грассировал. Голос его был ужасен. Он предложил мне стакан граппы.

— Вы сказали, судовладельца?

Я тотчас же начал сочинять: мол, я для своих друзей должен составить список итальянских судовладельцев, которые способны доставить груз определенного свойства.

— Речь идет о древностях? — переспросил он.

Кажется, он заинтересовался, и я мог без труда описать ему то, что собирался привезти из Азии, Египта или Греции. Поэтому я сказал:

— Да, древности для богатых коллекционеров, которые требуют гарантии полной конфиденциальности — за хорошую плату, разумеется.

Коррьелли пихнул локтем документы, наваленные у него на столе:

— Это правило нашей фирмы. Если бы вы только знали, сколько всего мне пришлось позабыть…

— Вот поэтому я и здесь. В ваших конкурентах я что-то не очень уверен… Они немного… Короче, я в них сомневаюсь.

— С кем вы уже виделись? — поинтересовался Коррьелли.

— Ни с кем, но я думал о судовладельце N.

Его губы побледнели, и он так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки.

— Для подобного рода… торговли я вам его не советую.

Подобное предостережение я воспринял как доказательство серьезности и порядочности судовладельца N. К этому Андреа Коррьелли добавил:

— Вы сами и ваши клиенты, вы очень сильно рискуете…

— Отчего же? — по-прежнему нейтрально спросил я.

— Давайте представим, что ваши коллекционеры интересуются сокровищами Церкви.