Филипп Ванденберг - Тайна предсказания

После того как Леберехт рассказал о своей беде, Кассандра объяснила, что для гадания ей потребуется печень только что забитой овцы. В другой ситуации Леберехт высмеял бы старуху и ушел бы, но теперь с готовностью отправился на ближайшую бойню, купил овечью печень и вернулся с окровавленным куском к Кассандре.

— Печень, — говорила Кассандра, в то время как ее сухие длинные пальцы двигались по скользкой поверхности, — это точное отражение космоса, так сказать, Вселенная в миниатюре, оттого по этому органу можно узнать настоящее, прошлое и будущее, в зависимости от ее качеств. Верхний конический выступ, называемый caput iocineris, если он большой и крепкий, предсказывает счастье; слаборазвитый выступ, напротив, не предвещает ничего хорошего.

Леберехт с недоверием следил за игрой пальцев Кассандры и, когда она вдруг замолкла, спросил:

— Что вы можете узнать по этому выступу, говорите!

Старуха покачала головой и, помедлив, ответила:

— То, что вас ожидает, не назовешь счастьем. Трещина в печени предвещает большие перемены в…

— Что с Мартой? — нетерпеливо вскричал Леберехт. — Она…

— Мертва? Она еще среди живых. — Окровавленным указательным пальцем Кассандра провела вдоль темных и светлых полос, покрывавших поверхность печени таинственным узором. — Близкая вам женщина живет скрытно, но…

— Где я могу найти ее, где?

Кассандра хлопнула ладонью по печени, словно хотела пробудить орган к жизни.

— Ответ на этот вопрос — за пределами моих способностей. Могу сказать лишь одно: ваша женщина находится ближе, чем вы думаете.

Сказав так, она бросила печень в глиняную миску и протянула Леберехту открытую ладонь, на которой еще подсыхала кровь.

— Я голодна, — неожиданно сказала она.

Леберехт, подавив отвращение, вложил в костлявую ладонь две монетки и удалился.

На срочную консисторию, которая состоялась на следующий после Благовещения день и которая по воле Папы была секретнее секретного (и потому осталась не упомянутой ни в одной хронике), Пий V пригласил господ кардиналов, монсеньоров, духовные советы курии, а также аудиторов, референдариев, профессоров и монахов, на чью скромность он мог рассчитывать. Собрание было назначено в Сикстинской капелле, в месте, наилучшим образом подходившем для обсуждения серьезной темы.

Перед алтарем, у подножия "Страшного суда" Микеланджело, восседал в высоком кресле Пий V, справа от него находился стул, а рядом, как это принято в консистории, полукругом располагались скамеечки кардиналов. За ними, вторым рядом, — сиденья с блестящей золотой обивкой для низших сановников и светских членов консистории, обращенные к Pontifex maximus.

Еще до того как начался разговор на тему дня, то есть о finis mundi (слова "конец света" в эти дни никто из помазанных не отваживался произнести), кардиналы и Иоганнес Кустос, церемониймейстер Папы, так сцепились, что Пий V призвал их к сдержанности, поскольку громкие крики могли сорвать тайное собрание.

Причиной разногласий был тот самый стул по правую руку от Папы, который подобало занять самому высокому по рангу члену курии и на который претендовал его высокопреосвященство Клаудио Гамбара — кардинал, государственный секретарь, префект конгрегации спасительного учения, титулярный архиепископ Нолы и тайный камергер его святейшества. Он как раз поцеловал руку Папы и, допущенный к целованию уст (со времени понтификата Пия V неловкий поцелуй ноги не практиковался), уже собирался занять место на стуле. Но длинный, как жердь, Фредерико, кардинал Капоччио, титулярный архиепископ Ст. Мало, просекретарь конгрегации по исследованию finis mundi и старший по службе среди служителей курии, разгадал намерение Гамбары и заявил о своих претензиях на это место, громко запротестовав (как полагалось в присутствии Pontifex maximus, на латыни: "Cede, cede!" [101] Проваливай! (Примеч. автора.) ).

Проворно, насколько позволял его преклонный возраст, он схватил руку Папы для поцелуя, отвергнув милостиво предлагаемый поцелуй в уста, так что Пий V некоторое время пребывал в тщетном ожидании, и опустился на стул еще до того, как Гамбара смог оспорить его ранг своей задней частью.

— Cede, cede! — кричал со своей стороны Гамбара, нависая над Капоччио и взмахивая своей затканной золотом столой, словно это была тяжкая палица-моргенштерн. Тотчас же среди приглашенных на тайную консисторию образовались две группы, приверженцы которых, позабыв о серьезности положения, с большой страстью высказывались по поводу возникшего конфликта.