Иван: Бернард Найт

И, демонстрируя свою удаль, Джон осторожно спустился со спины жеребца и с палкой в левой руке решительно захромал через караульное помещение к подножью узкой винтовой лестницы, ведущей на верхний этаж. Гвин и Габриэль встали у него за спиной, с тревогой наблюдая за де Вулфом. На третьей ступеньке коронер поскользнулся, и только сильные руки Гвина спасли его от падения с лестницы.

Де Вулф разразился потоком брани, добавив в сердцах несколько сарацинских проклятий, но вынужден был признать, что подобные упражнения ему еще не под силу. — Эта чертова палка путается под ногами! — кипел он от злости. — Придется подыскать другую комнату на первом этаже.

И, оставив Одина у ворот, направился по покрытому грязью и мусором внутреннему двору к главной башне, защищавшей дальнюю стену.

— Останься и присмотри за конем, Гвин, — крикнул он через плечо. — Я к шерифу — выклянчивать новую комнату.

Опираясь на палку, коронер быстро передвигался по треугольному дворику, окруженному высокими стенами с бойницами. Слева располагалась коробка Большого зала графства, здания суда, где Джон проводил большинство городских расследований, а справа — крохотная гарнизонная часовня Св. Марии. Повсюду высились бараки, сараи и хлипкие пристройки; в некоторых квартировали солдаты и несколько семей, другие служили складами, конюшнями и сараями для телег. Главная башня представляла собой приземистое, двухэтажное здание над подземельем, где размещалась темница замка. В двух верхних этажах располагался зал и палаты для шерифа, коменданта, писарей, слуг и нескольких рыцарей и оруженосцев.

Ричард де Ревелль проводил здесь, большую часть времени, изредка наезжая в свои поместья: в Ревелстоук возле Плимптона и в Тивертон, где постоянно жила его сварливая жена, которой не по нраву были спартанские условия Ружмона. Джон подозревал — впрочем, доказательства были налицо, — что шурин предпочитал холодные покои замка обществу своей супруги: так он мог потакать своей слабости к горожанкам, подальше от глаз благоверной.

Ступая тяжело и неуклюже, де Вулф взобрался по деревянным ступенькам к двери башни, где ему приветливо улыбнулся стражник. Коронер пользовался популярностью среди солдат, как в силу репутации бывалого крестоносца, так и благодаря тому, что был верным сторонником и личным другом короля Ричарда Львиное Сердце.

Страж смотрел, как коронер хромает к арочной двери: высокая, худая фигура, всегда в черном или сером, с волосами цвета воронова крыла до плеч, густыми черными бровями и неизменной темной щетиной на безбородом лице. Нетрудно было понять, почему во время Ирландских войн и крестовых походов солдаты называли коронера «Черным Джоном». Своей сутулостью, выдвинутой вперед головой и длинным худым лицом с большим крючковатым носом он напоминал какую-то хищную птицу.

Большую часть среднего этажа башни занимал сводчатый зал, где царила страшная суета. Здесь семенили писари и купцы с пергаментами, слуги разносили яства по столам, приставленным к стенам, а у огромного камина толпились всевозможные сплетники и интриганы. Не обращая ни на кого внимания, коронер проковылял, постукивая палкой по плитам пола, к небольшой двери. Там стоял еще один часовой. Он находился здесь скорее из-за желания шерифа подчеркнуть свою значимость, чем из соображений безопасности. В Ружмоне уже более пятидесяти лет, после осады во времена Стефана и Матильды, не слышали бряцанья оружия в бою.

Кивнув стражу, Джон толчком отворил дверь и вошел в канцелярию шерифа. Это была официальная палата, где де Ревелль вел дела представителя короля в графстве Девоншир — работа, теперь повисшая на волоске, так как недавно шериф был изобличен де Вулфом в участии в неудавшемся восстании принца Джона против короля Ричарда.

Ричард де Ревелль поднял глаза от пергаментов на столе и, увидев пришедшего, нахмурился. Худощавый и стройный, довольно щегольского вида, шериф не мог себе позволить открыто выказывать неприязнь к своему зятю, который вместе с влиятельной верноподданнической фракцией в графстве пристально следил за ним. После невнятного приветствия, в котором он даже не осведомился о состоянии ноги де Вулфа, шериф швырнул ему через стол свернутый пергамент.

— Что скажешь на это, коронер? — рявкнул он, воинственно выставив вперед остроконечную бородку.

Де Вулф знал, что у его собеседника не было ни малейшего интереса к его мнению о документе и что это просто было мелочной попыткой показать свое превосходство: шериф мог бегло читать и писать, тогда как солдат-коронер никогда не ходил в школу. Но впервые он мог побить ненавистного шурина его же оружием. С нарочитой небрежностью подняв пергамент, коронер пробежал по нему глазами. Скорее догадавшись о содержании, чем поняв его, Джон бросил свиток на стол и уставился глубоко посаженными темными глазами в лицо шерифа.