И. Паркер - Свиток дракона

Сэймэй был наверху блаженства. Вообще-то обычным напитком являлось горячее саке, но с тех пор, как старик отведал китайского чая, он целиком и полностью уверовал в его целебные свойства. Наполнив любимым напитком две большие фарфоровые пиалы, он протянул одну Акитаде.

— Не следовало вам так грубо разговаривать с губернатором, — укорил секретарь. — Он, несомненно, человек достойный во всех отношениях — имеет не только высокий ранг, но и благородные манеры. А ваше обхождение с ним меня просто поразило. — Акитада, еще и сам не оправившийся после неловкой ситуации, промолчал, а Сэймэй, отведав чаю, восторженно воскликнул: — О-о… какой горький! Пейте же, пейте! И не забывайте про того лоточника! Этот чумазый тип наверняка носит в себе целый букет всякой заразы.

— Да, как предусмотрительно и заботливо поступил губернатор, — вздохнул Акитада, отставив в сторону нетронутую пиалу. — Наверное, я действительно был слишком резок. Он так гостеприимен, а я обошелся с ним холодно и формально — словно его вина уже доказана. Теперь я должен или восстановить его доброе имя, или заключить под стражу. Но как я, всего лишь мелкий чиновник восьмого ранга, могу арестовать Фудзивару, который не только старше меня годами, но и выше по положению?

Вопрос этот ничуть не смутил Сэймэя.

— Вы посланник императора, а стало быть, наделены полномочиями действовать во имя его величества. Так что смущение и робость губернатора вполне закономерны. К тому же вы большой мастер разгадывать всякие тайны и, несомненно, сумеете смыть грязь с доброго имени его превосходительства.

Но Акитада только покачал головой.

— В столице поговаривали, что отправить сюда мелкого чиновника было решено неспроста. Наверху вроде бы надеялись, что по этой причине расследование потерпит неудачу. Вот и таможенный капитан в Хаконэ так же считает. Конечно, я опозорюсь, если не справлюсь, но, возможно, еще хуже было бы преуспеть в этом деле. — Он взял в руки письма. Первое — от матушки — отложил в сторону. Второе прислал его бывший университетский профессор. Акитада пробежал глазами по строчкам и недоуменно пробормотал: — Боже!.. Тасуку собрался постричься в монахи?

— Тасуку? Не тот ли изысканный молодой человек, что всегда так красиво декламировал стихи?

— Да. Любовную поэзию. Тасуку был любимцем дамского общества. Вот почему эта новость звучит так ужасно Профессор не знает, что произошло. Вероятно, это случилось внезапно и покрыто какой-то тайной.

Сам Акитэда в последний раз видел Тасуку на собственной прощальной вечеринке, которую устроил перед отъездом для друзей. Там его обаятельный красавчик друг крепко перебрал и устроил пьяную сцену, сломав в щепки свой роскошный расписной веер, после чего шумно удалился. А ведь это было совсем не в его духе, но последнее известие разило буквально наповал.

Сокрушенно качая головой, Акитада потянулся за матушкиным письмом, как вдруг заметил рядом с чайными принадлежностями красную кожаную коробку.

— Так-так, теперь понятно, зачем Мотосукэ прислал нам чаю. Он хотел, чтобы мы сохранили бодрость, пока будем изучать первую порцию его счетов.

— Только не сегодня! — запротестовал Сэймэй. — Даже самому сильному быку нужен отдых после долгого пути в упряжке.

Но Акитада уже откинул крышку. В первое мгновение он оторопел, потом лицо его потемнело от ярости.

— Что такое? — испугался Сэймэй.

— Десять золотых слитков, — сказал Акитада, задыхаясь от возмущения.

Тopa облегченно вздохнул, когда девушка с восхитительными бедрами расплатилась наконец за свою редьку и обернулась. Лицо ее было прекрасным и… до смерти перепуганным!

Две здоровенные шафраново-желтые спинищи откуда ни возьмись протиснулись вперед, заслонив ее от Торы. Монахи.

Помня только про страх на симпатичном девичьем лице, Тора даже не подумал, что монахи вообще-то дают обет воздержания и кротости. Если ее испугали эти два монаха, он готов броситься ей на помощь.

Тора побежал по улице, увернулся от проезжавшей мимо воловьей упряжки, пропустил двух старушек, перепрыгнул через бродячую собаку и больно ударился о бамбуковую клетку с певчими птахами, привязанную к спине прохожего торговца. И торговец, и ею певчая братия подняли крик, привлекший внимание толпы, так что Торе пришлось задержаться, пока не выяснилось, что и клетка и птицы не пострадали.

К тому времени девушка с монахами скрылись из виду. Остался только зеленщик, задумчиво смотревший в сторону ближайшего перекрестка.