Антонио Ларрета: Кто убил герцогиню Альба или Волаверунт

12 Интерес к американским растениям и их редким медицинским свойствам был настолько велик в Испании той эпохи, что каждый год публиковалось сразу несколько томов "Перуанской флоры" дона Иполито Руиса и дона Хосе Павона. Сам Годой в первом томе своих "Мемуаров" пишет: "В те годы мы получали все новые посылки для пополнения собраний перуанской и чилийской флоры, которые нам отправлял наш ботаник Хуан Пафалья; было получено более ста новых видов, способствовавших не только расцвету науки, но и развитию медицины, поскольку многие из присланных нам растений, корений и коры обладали необычными свойствами". И нет ничего удивительного в том, что одно из этих растений с "необычными" свойствами оказалось в руках герцогини.

13 Действительно, Гойя дважды писал Тирану — в 1794 и 1799 годах, но Риту Луна, насколько известно, он не писал до 1814 года, поэтому либо существовал какой- либо другой утерянный к этому времени портрет актрисы, либо Гойю обманывает память, либо память обманывает Годоя, когда он вспоминает рассказ Гойи. Тирана и Рита Луна были знаменитыми актрисами, и вполне логично, что именно они приходят Гойе на ум в тот драматический момент, когда он гримирует герцогиню.

14 Серебряные белила, называемые также свинцовыми или белилами Кремса (углекислый свинец), практически были единственной белой краской, которой пользовались художники вплоть до середины XIX века; они относятся к самым ядовитым художественным краскам. Вызываемая ими болезнь носит мрачное название "сатурнизм" [56]. От сатурнизма умер бразильский художник Портинари. Однако в данном случае опасения Гойи явно чрезмерны, ибо, хотя и не рекомендуется глубоко вдыхать запах серебряных белил, эффект отравления ими имеет кумулятивный характер: он проявляется лишь при накоплении определенного числа незначительных воздействий. Правда, не один Гойя преувеличивал опасность серебряных белил, их всегда считали опасными и применяли все меры предосторожности.

15 Фиолетовый кобальт представляет собой мышьяковистую соль кобальта и требует особой осторожности в обращении; желтая неаполитанская — антимониат свинца, а веронская зелень (как ее называют во Франции), или темно-зеленая (в Испании), или изумрудно-зеленая (в Англии), швейнфуртская зелень (в Германии) является соединением соли мышьяковистой кислоты с ацетатом меди. Это и есть самая опасная из всех красок; чтобы скрыть ее ядовитость, ей дают самые фантастические имена. (Зеленая Шеля, употреблявшаяся в более отдаленные времена, была простым арсениатом — не исключено, что Гойя использовал именно эту краску, называя ее именем другой, близкой к ней зеленой.) Не должно удивлять, если Гойя называл ее веронской зеленью. Не говоря уже о том, что он вполне мог привыкнуть к этому названию во время своего пребывания в Италии, существует и другое объяснение: дело в том, что на испанскую живопись второй половины XVIII века большое влияние оказал венецианец Тьеполо, известно также, что Гойя не избежал этого влияния; Тьеполо же, по-видимому, называл зеленую краску "веронской", восприняв это название от маэстро Паоло.

16 Как мы помним, эти три человека, а также дон Карлос Пиньятелли, оба домашних врача герцогини и ее камеристка донья Каталина Барахас были наследниками, которым герцогиня завещала свое личное состояние в завещании, составленном в Санлукаре-де-Баррамеда еще пять лет назад — 16 февраля 1797 года, — из чего можно заключить, что ее уже давно посещали мысли о смерти.

17 Во время возведения дворца, как свидетельствуют документы, было совершено несколько попыток его поджога."

18 Исидоро Майкес и Рита Луна составляли супружескую пару, оба были известными комиками; Костильярес — один из лучших тореро тех лет; графы-герцоги Бенавенто-Осуна — представители самой древней и самой знатной испанской аристократии, причем в первую очередь зто касается графини-герцогини — блестящей женщины, достойной соперницы герцогини де Альба при сверкающем предзакатным блеском дворе Бурбонов.

19 Этот досадный эпизод (а также, как мы еще увидим, письмо Ховельяноса) ставит под сомнение умение Годоя, которым он так гордился, вести сразу несколько параллельных жизней таким образом, что они не сталкивались и не мешали друг другу. Раньше это называлось грубой бестактностью.