Валерия Вербинина - Драма в кукольном доме

– Ах, Мими, – просюсюкала хозяйка болонки, увядшая дама с худым лицом и подозрительно темными волосами, – ну как же не пугаться, когда тут ходит такое!

Переодевание удалось, и даже слишком, но «курсистка» не знала, радоваться этому факту или огорчаться. Амалия поискала взглядом княжну и Александра и увидела, что они уже входят в кондитерскую.

Большой дом номер 54 по Невскому проспекту дал в своих стенах приют множеству заведений: здесь располагались фотография Бореля, модный дом какой-то Алины Арон, парикмахерская Оливье, перчаточный магазин некоего Финикова, граверня Вульфсона, читальня Черкесова, обувной магазин Линка и другие торговые предприятия. Но, наверное, больше всего посетителей привлекала кондитерская Балле, при которой находился также и конфетный магазин – истинный рай для любителей сладкого. Когда Амалия вошла, Александр и его спутница уже уселись, и баронесса Корф устроилась за соседним столиком, спиной к собеседникам. Расстояние между стульями княжны и Амалии едва ли превышало один шаг. Достав одну из своих ученых книг, «курсистка» сделала вид, что читает ее, на самом деле внимательно прислушиваясь к беседе, которая велась за соседним столом.

– Может быть, я покажусь вам смешной, – говорила Александрина, – но «барон», «княжна»… так и хочется отбросить эти условности. В конце концов, мы с вами знакомы с детства, и я часто вспоминаю, как наши семьи оказались в соседних имениях…

О черт, она еще и была его давней знакомой. Амалия похолодела.

– Я плохо помню то лето, – прозвучал ровный голос Александра, и «курсистка» тотчас приободрилась.

– Правда? А я все-все помню. – Княжна засмеялась. – Вы сломали мою куклу.

Амалия почти успокоилась. Менее всего взрослому мужчине, который вдобавок занимается охраной императора, захочется вспоминать о том, как он когда-то в детстве сломал чью-то игрушку.

– Дядя привез ее мне из Парижа, – добавила памятливая Александрина. – У нее даже глаза закрывались.

– И я ее испортил?

– Открутили ей руку и оторвали парик. Я была ужасно расстроена. Кажется, я даже плакала.

– Я подарю вам другую куклу, княжна, – промолвил Александр с иронией. – Самую лучшую.

– Саша, это ужасно, – промолвила Александрина внезапно срывающимся голосом. – Не будьте таким, прошу вас!

– Послушайте, княжна…

– Просто Александрина. Или даже Саша. В конце концов, почему нет? Мы так звали друг друга когда-то… И ваш отец тоже шутил: Саша и Саша, позовешь – не знаешь, кто именно прибежит…

– Александрина, я согласился встретиться с вами только потому, что моя мать очень к вам расположена. Я рад, что мы познакомились в детстве… хотя, конечно, за куклу мне прощенья нет. Потом родители увезли вас за границу, мы переписывались, но расстояние сделало свое, и переписка сошла на нет. Вы, кажется, думаете, что знакомство можно возобновить с того места, где оно прервалось, вспоминая о сломанных куклах и прочих шалостях. Беда в том, княжна, что я теперь совсем другой человек.

К «курсистке» подошел кельнер с вопросом, что угодно мадемуазель, и Амалии пришлось отвлечься. Она попросила чашку шоколада и бисквитное пирожное. Когда кельнер отошел, она для виду перевернула страницу в книге и снова стала слушать интересующий ее разговор.

– Мы вернулись в Россию, когда мама умерла, – промолвила Александрина безжизненным голосом. – Друзья рассказали мне, что вы женились на внучке генерала Тамарина. В нашей семье его имя произносят нечасто – он как-то обозвал моего отца никчемным подлецом…

Амалия подумала, что генерал Тамарин, известный своим неуживчивым характером, вряд ли сильно ошибался. Подлец папенька прекраснейшим образом подходил доченьке, которая намеревалась влезть в чужую семью – выражаясь языком Сергея Киреева.

– Да, я женатый человек и доволен этим, – сказал Александр в ответ на слова княжны.

– Вот как? А по вас не скажешь.

Кельнер принес «курсистке» шоколад и пирожное. Амалия расплатилась, оставив щедрые чаевые, но кельнер внимательно поглядел на нее и чаевые не взял.

– Прошу, не стоит, я же вижу, вам деньги нужнее, – сказал он вполголоса, видя, что посетительница собралась протестовать.

Он ушел, а Амалия поправила сползающие очки и с несчастным видом уставилась на пирожное, которое занимало полтарелки. Вообще-то ей даже не хотелось есть, а если бы и хотелось, с ватными шариками за щеками жевать не слишком-то удобно.

Меж тем за соседним столом разговор шел своим чередом.