Валерия Вербинина - Драма в кукольном доме

– Крови было много?

– Прилично.

– Она не сопротивлялась?

Сергей недобро прищурился:

– Как, по-вашему, может сопротивляться человек, которого ударили сзади топором? Она же не видела меня и не знала, что я готовлю.

– Сколько раз вы ее ударили?

– Один, но в удар я вложил всю свою ненависть. Ее голова треснула, как гнилой орех, и Наталья Дмитриевна упала.

– Что было потом?

– Я огляделся, убедился, что меня никто не видел, вытер топор о ее одежду и спрятал.

– Почему не выбросили?

– Э нет, – развязно возразил Сергей, обхватив себя руками и покачиваясь на стуле. – Я хотел сохранить топор, он послужил бы мне приятным воспоминанием.

– Рассказывайте дальше.

– Я взял ведьму за ноги и потащил к реке. Мне все время казалось, что вот-вот меня схватят, но вокруг никого не было. Труп старухи я с обрыва бросил в реку.

– Она быстро потонула?

– Я не смотрел. Я торопился на обратный поезд.

– Что вы почувствовали, когда убили ее?

– Ничего. Почти ничего, – уточнил Сергей, подумав. – Я понял, что давно надо было ее прикончить – еще тогда, когда она влезла в нашу семью.

– Так, так, – снова неизвестно к чему пробормотал следователь. – Николай Аристархович!

Дверь приотворилась, на пороге возник уже знакомый Кирееву страж.

– Введите свидетеля для очной ставки, – распорядился Дмитрий Владимирович.

– Меня кто-то видел? – спросил Сергей с болезненным любопытством.

Николай Аристархович вскоре вернулся, и не один, а в сопровождении очень скромно одетой дамы с гладко зачесанными волосами и заискивающей улыбкой. Увидев ее лицо, Киреев остолбенел.

– Вы настаиваете на том, что ударили свою мачеху Наталью Дмитриевну Кирееву, здесь присутствующую, по голове топором, после чего голова «треснула, как гнилой орех»? И тело вы с обрыва сбросили в реку Оредеж? – спросил безжалостный Бутурлин.

Киреев обхватил себя руками еще сильнее и, открыв рот, водил челюстью, но не мог выдавить из себя ни звука. Наталья Дмитриевна с ненавистью посмотрела на него. Благообразный седоусый Николай Аристархович ухмылялся. Еще бы, не каждый день выпадает присутствовать на очной ставке убийцы с его жертвой, которая мало того что оказалась живехонька, но еще и скрывалась в столице под чужим именем.

– Вы сознаете, милостивый государь, что совершили преступление, вводя правосудие в заблуждение и рассказывая об убийстве, которого не было? – спросил Дмитрий Владимирович.

Сергей слабо усмехнулся:

– Я решил, что, кто бы ее ни убил, я совершу доброе дело, если возьму все на себя, – сказал он. – Тем более что я давно мечтал от нее избавиться.

– Вот, полюбуйтесь на него, – сказала Наталья Дмитриевна и, вытащив платочек, приложила его к сухим глазам. – Зря я старалась, воспитывала его, пыталась заменить ему мать…

Киреев взвился с места и сделал попытку вцепиться мачехе в горло, выкрикивая беспорядочные ругательства. Но Николай Аристархович умел находить управу даже на самых жестоких, самых грозных арестантов, так что щуплого Сергея он отшвырнул от мачехи одним движением:

– Но-но! Не балуй…

Шатаясь, Киреев поднялся с пола и вцепился в спинку стула, чтобы не упасть. Ноги у него подкашивались, сердце колотилось как бешеное, он ловил ртом воздух. Следователь посмотрел на его лицо и отвел глаза.

– Наталья Дмитриевна, – негромко промолвил Дмитрий Владимирович, – я жду объяснений.

– Я боялась за свою жизнь, – пробормотала Киреева, комкая платочек. – Вы же видели, милостивый государь, как он на меня набросился…

– Нет, вы не боялись за свою жизнь, – устало промолвил следователь. – Вы хотели избавиться от соперницы и, договорившись с людьми из усадьбы брата, разыграли свое исчезновение. Ваш расчет строился на том, что, если вас будут считать убитой, Мария Максимовна, зная, что она ни при чем, станет подозревать вашего мужа, а он, тоже зная, что он никого не убивал, будет подозревать ее, и это отравит их отношения. Они не смогут быть вместе, а значит, вы одержите над ними верх. Но тут некстати вмешался Сергей Георгиевич и взял на себя вину за ваше убийство – обстоятельство, которого вы никак не могли предвидеть. Таким образом, ваша рискованная комбинация потеряла всякий смысл… Интересно, сударыня, как именно вы рассчитывали обставить свое возвращение в семью? И подумали ли вы о том, что чувствовал ваш старший сын, который искренне считал вас жертвой?

– Я не разыгрывала свое исчезновение, милостивый государь, – с достоинством проговорила Наталья Дмитриевна, глядя Бутурлину в глаза. – Я вообще не понимаю, о чем вы тут толкуете. Кажется, вы хотите меня в чем-то обвинить? В чем же? В проживании по чужому виду на жительство? Но я уже объясняла вам, что опасалась за свою жизнь…