Валерия Вербинина - Драма в кукольном доме

– Здравствуйте, сударь, – выпалила она. (Ни тогда, ни потом она не могла объяснить себе, почему ей пришло в голову начать разговор именно с этой фразы.)

– Д-добрый день, сударыня, – нервно ответил незнакомец. Он потерянно посмотрел на папиросу, упавшую в грязь, и перевел взгляд на собеседницу. – А Наталья Дмитриевна дома?

– Дома, – ответила Амалия, решив на всякий случай ничему не удивляться.

– Значит, я зря приехал, – мрачно изрек незнакомец.

«Нет, ему не тридцать пять, а, пожалуй, меньше тридцати, – размышляла Амалия, приглядевшись к своему собеседнику. – Широкий образ жизни, вот в чем дело. И, конечно, он много пьет. Позвольте, а не может ли это быть…»

– Вы, случайно, не видели здесь кота? – спросила она вслух.

– Нет. У вас убежал кот?

– Он не мой, – зачем-то уточнила баронесса Корф, хотя ее собеседник вполне мог обойтись без этого уточнения. – Но я его ищу.

– Ведьма потеряла кого-то из своих котов? – хмыкнул незнакомец.

– Ведьма?

– Ну, Наталья Дмитриевна.

– Верхом на метле я ее не видела, – не моргнув глазом, объявила Амалия. – А вы… вы ведь Сергей Киреев, верно?

– Он самый.

– Почему вы не зайдете?

– Пф, – фыркнул Сергей, неуклюже поведя своими узкими плечами. – Зачем? Меня все равно выставят. – И он мрачно посмотрел на розовый дом, блестевший в лучах предательского весеннего солнца.

– Нет, так не годится, – покачала головой Амалия. – Пойдемте со мной.

Старший сын Георгия Алексеевича поглядел на нее с удивлением, но она уже повернулась и зашагала к дому, не оставив собеседнику пространства для маневра, так что Сергею оставалось только следовать за ней. В гостиной никого не было, но из соседней комнаты доносился стук шаров: там играли в бильярд.

Появление блудного сына на пороге бильярдной произвело эффект, весьма далекий от благоприятного. Георгий Алексеевич промахнулся по шару и разорвал сукно концом кия, Владимир с глупым видом застыл на месте, Алексей открыл рот, а пухлая, улыбчивая, гостеприимная Наталья Дмитриевна в мгновение ока обратилась в напряженное, источающее неприязнь существо. Только князь, сидевший в кресле у стены, не шелохнулся и даже бровью не повел.

– Здравствуйте, папенька, – неприятным голосом проговорил Сергей, засунув руки глубоко в карманы. – Здравствуйте, маменька. Добрый день, Петр Александрович. Счастлив видеть, что вы совершенно не изменились.

За минуту до того Амалия сняла пальто и отдала его горничной, но ее спутник избавляться от верхней одежды отказался и как был, с поднятым воротником и в грязной обуви, проследовал за баронессой Корф.

– Что вам угодно? – спросила Наталья Дмитриевна дрогнувшим голосом. Но глаза ее метали молнии, которые не сулили вновь прибывшему ровным счетом ничего хорошего.

– Мне нужны деньги, – просто ответил Сергей. – Я задолжал Митрохину, и хозяйка требует уплаты за квартиру.

– Ты ставишь нас в неловкое положение, – промолвил Георгий Алексеевич после небольшого молчания. – Я уже давал тебе деньги две недели тому назад. – Он вздохнул и безнадежно спросил: – Сколько?

– Сто.

– Это слишком много, – вмешалась Наталья Дмитриевна. – У Митрохина вы взяли только рубль.

– А квартиру вы не считаете, маменька? А как насчет калош? И перчатки мне тоже нужны. Да и есть-пить бесплатно нигде не дают.

– Могу дать только двадцать рублей, – вмешался Георгий Алексеевич, протягивая сыну две смятые бумажки. – Бери и… и ступай.

– Двадцать мне мало будет, одни калоши в пять рублей станут, – угрюмо промолвил Сергей, но бумажки все же взял и небрежно засунул в карман. – Жаль, что у вас с деньгами туго, ну да мы-то с вами знаем почему, да?

И что-то такое глумливое проскользнуло в его тоне, что Георгий Алексеевич побагровел и стал тяжело дышать.

– Я требую, чтобы ты немедленно покинул этот дом! – рявкнул он.

– Покину, куда я денусь, – развязно ответил Сергей. – А вам, маменька, лучше бы поинтересоваться, кто сейчас на даче Шперера живет. Ручаюсь, вы очень, очень обрадуетесь.

Георгий Алексеевич открыл рот, как-то враз пожелтел лицом и сник. Сыновья глядели на него во все глаза, но взгляд, который ни с чем нельзя сравнить, принадлежал все же его жене.

– На даче Шперера? – проговорила Наталья Дмитриевна неожиданно высоким, тонким голосом. – Значит, опять, да, Жорж? Это она, да? А заказное письмо – это только предлог, чтобы с ней увидеться? – Муж не проронил ни слова. – Посмотри на меня! Что же ты молчишь?