Валерия Вербинина - Драма в кукольном доме

Наталья Дмитриевна поставила супругу на вид, что почта от них в нескольких верстах и что она уже давно просила всю родню посылать только простые письма, потому что их приносят почтальоны, а за заказными приходится ехать самому, да еще с удостоверением личности. Георгий Алексеевич развел руками и объявил, что тут он ничего поделать не может, потому что письмо не от родственника, а от жены бывшего однокурсника, которого уличили в растрате казенных денег и сослали в Сибирь.

– Помощи, должно быть, просит, – проворчала Наталья Дмитриевна, ничуть не смягчившись, – а когда ее муж был в силе, не слишком-то она рвалась знаться с нами… Хорошо, поезжай, если надо, но только сначала позавтракай.

Когда Амалия вернулась во флигель, чтобы забрать свои вещи, и выглянула в окно, ей показалось, что она видит в дальнем углу сада черного кота, который стоял там под сыплющимся снегом и словно кого-то ждал. Однако, присмотревшись, баронесса Корф пришла к выводу, что ее ввела в заблуждение игра теней.

Завтрака Амалия ждала с нетерпением – не потому, чтобы особенно проголодалась, а потому, что у нее сложилось убеждение, что с князем, который знал столько выдающихся людей и наверняка многое видел, будет о чем поговорить. Однако за столом Петр Александрович большую часть времени молчал, а общим разговором завладела Наталья Дмитриевна. Она жаловалась на то, что содержание имения обходится дорого и что в год на него уходит не менее двух тысяч рублей.

– Недавно пришлось выравнивать полы на террасе, потому что доски все сгнили и перекосились… Огород большой, но овощи то уродятся, то нет, а прошлое лето было такое жаркое, что все засохло… Садовнику тридцать рублей в месяц, сторожа недавно прогнали, потому что пьет горькую… Трудно найти хороших работников, очень трудно!

– Бедствуете, значит? – спросил князь с тонкой улыбкой.

Наталья Дмитриевна надулась:

– Почему бедствуем, Петр Александрович?.. Просто все дается нелегко. Муж предлагал ульи завести, но я поговорила со знающими людьми – еще неизвестно, будет ли мед… У брата моего в имении семь ульев есть, так два года кряду меду не было.

«Неужели она всерьез думает, что ее рассказы могут быть кому-то интересны?» – мелькнуло в голове у Амалии. Георгий Алексеевич, очевидно, придерживался того же мнения, потому что откашлялся и спросил у князя, какие у него планы в этот приезд.

– Боюсь, в моем возрасте никакие планы уже не имеют смысла, – усмехнулся старик. – С жизнью, в сущности, покончено – то есть приходится уже не жить, а кое-как обороняться от небытия. Впрочем, эта тема вряд ли подходит для застольной беседы, и я прошу прощения, что затронул ее.

Наталья Дмитриевна, нахмурившаяся при первых его словах, оживилась и заговорила о том, что, если лето в этом году будет такое же холодное, как и весна, дачный сезон вряд ли удастся.

Из-за стола Амалия встала с чувством досады.

«Хорошая женщина, но до чего же ограниченная… Или нет? В смысле – не такая уж хорошая. Все-таки мелочно, да и жестоко прятать за шкаф снимки соперницы, которая уже умерла…»

Смутно Амалия надеялась на то, что после завтрака ей удастся пообщаться с князем с глазу на глаз и узнать от него что-нибудь интересное. Однако тут Георгий Алексеевич завладел дядей и стал обсуждать с ним заграничные цены на вина.

– Цены? Что ж, если вам угодно знать… – Петр Александрович говорил медленно, словно взвешивая каждое слово. – В пересчете на наши деньги медок идет по шестьдесят копеек за бутылку, сен-жюльен – семьдесят пять копеек, лафит – рубль десять. Это баденские цены, а что касается Парижа…

Амалия перестала слушать. Ей показалось, что Георгий Алексеевич раздумал ехать на почту, а раз так, вина он мог обсуждать до бесконечности. Вспомнив, что не успела дочитать вчерашний роман, гостья ушла к себе и села с книгой у окна. Бывают тексты, может быть, несовершенные, но в их мир хочется войти, подружиться с героем и порадоваться его успехам; а бывают тексты мастеровитые, куда входишь, как в вагон, едущий от одной остановки до другой, – и как только выходишь из этого вагона, перевернув последнюю страницу, немедленно забываешь и его, и героев-попутчиков. Начав читать с места, на котором остановилась, Амалия обнаружила, что начисто забыла имя поклонника героини, как и имя врага, строившего многочисленные и ужасающие козни, так что ей пришлось вернуться на несколько страниц назад, чтобы вспомнить, кто есть кто.