Юлия Нелидова - Дело о бюловском звере

Сели за стол — внушительной длины обеденный стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный сплошь серебром и хрусталем. По обоим его концам уселись мадам Тимофеева и Ульяна Владимировна. Дорогому гостю поставили прибор по правую руку от хозяйки, так что бедняжка Ульяна сидела от них на довольно значительном расстоянии и принимать участия в беседе не могла. Но, похоже, она этого и не особо желала. Странным казалось абсолютное равнодушие блестящей француженки к племяннице. За весь вечер та не удостоила ее ни взглядом, ни словом.

Иноземцев чувствовал неловкость. Он ерзал, вертел головой, а с языка продолжали срываться какие-то слова, рот был растянут в восхищенной улыбке. Мадам Натали отлично владела методом английского гипнотизера, раз ей удавалось захватить все внимание себе одной.

— О месье Иноземцев, — смеялась она. — Или «Шато Марго» вскружил мне голову, или вы большой мастер веселить.

— Простите, мадам, — отвечал Иноземцев, все острее чувствуя неудобство, — но по-французски я плохо изъясняюсь… — Отчаянный взгляд на другой конец стола. — Не пытайте меня, иначе рискуете разочароваться. Я исчерпал весь словарный запас, которым меня в детстве снабдила мадемуазель Софи.

— Вовсе нет! — Генеральша-маркиза наклонилась к уху молодого человека: — По-моему, вы отлично изъясняетесь. Ваша гувернантка сделала из вас настоящего француза.

В эту минуту Ульянушка поднялась, присела в книксене и вышла из залы. Натали покосилась ей вслед, а бедный молодой врач более не смог улыбаться и веселить хозяйку. Все внутри словно оборвалось. Конец ужина был безжалостно скомкан.

С уходом Ульяны и Натали словно подменили.

Она безжизненно откинулась на спинку стула. Тотчас ей поднесли папиросу, заправленную в орехового цвета длинный мундштук. Генеральша с наслаждением затянулась.

— Бедное дитя! — выдохнула она со струйкой дыма и бросила в сторону слуг: — Ступайте!

Два лакея, горничная и грузный Фомка ретировались. А хозяйка продолжила:

— Она сама не своя от всех этих безобразий, которые повлекла за собой ложь Арчи. Как поступили бы вы, будучи племянником людоеда и кровопийцы?

Иноземцев не знал, что сказать.

— Жить взаперти, посреди океана презрения и ненависти! Это слишком для юного, полного жизни существа, созданного для любви и приключений. Арчи на всех нас навлек страшную беду, и Господь наказал его по заслугам, сковав его тело льдом. Он обманул меня! — почти прокричала она. Француженка совсем переменилась: втянула шею, сжалась, точно задул сквозняк. Она лихорадочно курила. С ее лица сошел румянец, под глазами легли темные тени. За несколько секунд из задорной хохотуньи она превратилась в согбенную невзгодами старуху.

Иноземцев не мог объяснить это явление. Как будто внезапно кончилось действие молодильного эликсира.

Не зная, как быть, сидел, вперившись взглядом в рубиновый кружок вина в фужере, и молча продолжал слушать.

— Он жестоко обманул меня, месье Иноземцев. Я выходила замуж за человека чести, достойного имени, которое носит, человека высоких идеалов, от которого была без ума, а оказалась рядом с фокусником, лгуном! О, это ужасно!.. Должно быть, он вам уже наплел, что в подвале дома спрятаны алмазы? Чушь, полнейшая чушь! Не смейте его слушать. Все, что он имеет, — это мое приданое, приданое дочери банкира, оно и позволило ему отреставрировать этот дворец. — Натали с презрением окинула залу. — Оказалось, у него чудовищный вкус. Скульптуры из папье-маше под позолотой, тысячи рам и ни одной картины, сотни пустых заброшенных комнат, все богатство которых — паутина, крысы и его гнусный портрет.

Внезапно она развернулась и схватила Иноземцева за локоть:

— Вам одному под силу спасти нас от этого сатрапа. Убейте его! Вы врач, вы знаете, как это сделать, чтобы не вызвать подозрений.

Иноземцев отпрянул.

— М-мадам, — только и мог пробормотать он.

Заметив, как испугала гостя, Натали отодвинулась, обидчиво повела подбородком.

— Чтобы как-то компенсировать страх, в котором живут ни в чем не повинные жители уезда, я выкупила у земского управления бывшее здание церковно-приходской школы. Восстановила его, наняла за свой счет персонал, превратила никому не нужную хибару в больницу. Я искренне желала помочь бедным селянам, которые умирали от кори, скарлатины и дизентерии только потому, что никто не мог оказать им квалифицированную помощь. Я читала газету вашего дедушки, он яростно сетовал на подобное бездействие. Но кто поверит жене людоеда? Я разъезжала по деревням, заходила в каждый дом, обивала пороги, умоляла поверить, что супруг мой всего лишь душевнобольной и неспособен причинить кому-либо зла. Ему никогда не подняться со своей проклятой постели! Мы все вздохнем спокойнее, когда дьявол приберет его к рукам.