Сергей Бакшеев - Тайна точной красоты

Дмитрий Борисович вытер пот со лба, несколько раз кивнул, соглашаясь с собеседником, и продолжил оправдываться:

– Я люблю тебя, детка. Но я же не математик, чтобы всё верно оценить. – Он слушал любимый голос, мечтая о встрече, и неожиданно решил: – Постой. Ты говоришь, что Данин несколько раз начинал писать нужные формулы, но потом срывался на другое. О чем это говорит? Я смял его волю. Он не способен врать и скрывать мысли, поэтому правильно реагирует на внешние приказы. Но его мозг сейчас увлечен чем-то другим. Чем-то более важным пресловутой теоремы Ферма… Я понимаю, что она Великая. И Данин это понимает. Но все ресурсы его мозга сейчас настолько полно задействованы в решении новой более важной проблемы, что кора головного мозга блокирует любые попытки переключиться на что-то старое и второстепенное. Это защитная реакция организма на клеточном уровне. Никакого злого умысла Данина в этом нет. Он начинает запись доказательства. Оно достаточно заковыристое. Необходимо подключение нейронов памяти, логического мышления и Бог знает чего еще, но мозг отказывается это делать. Подсознательно Данин боится расстаться с той задачей, которую решает сейчас. Я понятно излагаю?

Главврач выслушал комплимент и не удержался от ответного.

– Ты умница. Как я тебя хочу!

Но голос в телефоне был настроен на деловой лад

– Как это устранить? – переспросил Дмитрий Борисович и задумался. – Я и так уже применил столько психотропных средств, что организм пациента может не выдержать. Но раз тебе всё равно… Есть один способ, хотя и очень рискованный. – Главврач взглянул на дверь и понизил голос до шопота. – Нужна прямая инъекция в кору головного мозга. Подсознательная блокада рухнет. Пациент расскажет всё что знает, и ничто не сможет этому помещать.

Известие было встречено с энтузиазмом. Психиатр был вынужден разъяснить последствия.

– Правда, этот метод сродни ювелирному взрыву атомной бомбы. Представь себе, надо разрушить одну единственную преграду, но сохранить в целости остальные здания, которые стоят впритык. Короче говоря, кратковременный эффект я гарантирую, но… Данин может не вернуться в нормальное состояние. Из гения он превратится в дебила. В полного дебила!

Вопреки столь мрачной перспективе, последовала настойчивая просьба. Дмитрий Борисович не стал более спорить. Он разглядел и положительный момент в предстоящей опасной операции.

– В этом случае, детка, тебе надо лично присутствовать в больнице. Пациент сможет рассказать всё только один раз. Хватит ли у него сил, чтобы хоть что-то записать, я не уверен. Приезжай, а я всё организую. Будем только ты и я.

1995 год. Снакт-Петербург. Россия.

Грузно хлопнула высокая дверь. В лабораторию алгебры и теории чисел, в которой работал Данин, ворвался Михаил Фищук.

– Константин, взгляните!

С недавнего времени Фищук стал аспирантом института математики. Его рука потрясала толстую пачку бумаг. Он шлепнул ее под нос Данину.

– Я снял копию в библиотеке. Это статья Уайлса с доказательством теоремы Ферма. Подход очень похож на ваш. Но он его довел до конца! Вы смотрите, смотрите.

Фищук опустился на стул, Данин медленно перебирал принесенные листы.

– Если бы вы тогда напряглись и нашли способ обойти ошибочное утверждение, вы бы опередили англичанина, – уже спокойнее говорил аспирант. – Почему вы отступили и не занимались этим вопросом? Я был всего лишь студентом, и то старался. Но… кто я, а кто вы.

Константин просматривал объемную статью. В ней содержалось доказательство важной современной гипотезы, а уже из нее вытекала справедливость теоремы Ферма. Многогранность логических связок между различными разделами математики действительно напоминала его подход. Громоздкое здание доказательства опиралось на множество разномастных выводов и представляло в глазах Данина не очень эстетичное зрелище.

Формально великая цель была достигнута. Уайлс первым пересек финишную черту в многовековой гонке за призом, но он напоминал мотоциклиста, вклинившегося в соревнование бегунов.

Данин с плохо скрываемой брезгливостью отодвинул ксерокопию статьи.

– Это не то, что подразумевал Ферма.

– В каком смысле? – не понял Фищук.

– Доказательство Уайлса основано на методах, которые стали известны только в двадцатом веке. Ферма не мог их знать.

– Какая разница! Великая теорема доказана, деньги и слава получены. А мы… а вы остались не у дел. Ну почему вы всё забросили тогда? Это была непростительная ошибка.