Иван Погонин - Экспедиция в рай

– Ты помалкивай, – приказал Михельсон Тараканову, и они зашли в кабинет.

Начальник печорского сыска Торукас – тучный господин лет пятидесяти с огромной шевелюрой черных, с проседью, волос, вышел из-за стола и протянул нарвитянам огромную ладонь:

– Рад, весьма рад видеть у себя ребят господина Цейзига. Как он там поживает?

– Нормально, работает, вот письмецо вам передал.

– Спасибо! – Торукас раскрыл конверт и быстро прочитал короткую записку. – Помнит, значит, старого товарища! Вернетесь, обязательно от меня привет передавайте! Мы с Андресом в каких только переделках не бывали, когда в Таллине служили. Чайку с дороги?

– Не откажемся – обедать сегодня не пришлось.

– Понял! Брингер! – крикнул начальник.

В дверях кабинета тут же появилась голова дежурного.

– Соорудите-ка ребятам чайку и бутербродов, – приказал Торукас.

– Слушаюсь, господин начальник. – Голова исчезла.

– Ну, докладывайте, что вас привело в этот забытый богом край.

Михельсон достал из своего чемоданчика кожаную папку, а из нее портрет, аккуратно завернутый в газету.

– Вот этого субчика ищем.

– Кто таков? – Главный печорский сыщик взял портрет в руки и стал его внимательно рассматривать.

– Подозревается в мошенничестве с мануфактурой на два с лишним миллиона.

– Ого! Печорский?

– Мы точно не знаем, но весьма вероятно, что из здешних мест.

– Нет, – сказал начальник, – этот тип мне незнаком. Я сейчас прикажу заведующему регистрацией проверить его по картотеке, может быть, найдем кого похожего.

Торукас сделал необходимые распоряжение и вместе с гостями уселся пить чай. Через полчаса из регистрационного бюро сообщили, что ни одно лицо, изображенное на хранившихся у них фотографиях, на портрет неизвестного не похоже.

– А у вас картотека с какого года ведется? – спросил Михельсон

– С двадцатого, с момента создания криминальной полиции.

– А он ведь и при царе мог судиться, если вообще судился.

– Дореспубликанских учетов у нас нет. В Печорах, по-моему, при царе и сыскной не было, а если и была, то ее картотека сгорела в пламени революций. Если этот субчик после двадцатого года проблем с законом не имел, то сведений о нем вы в наших учетах не найдете.

– А если порасспрашивать старых сотрудников?

Торукас улыбнулся:

– Откуда им взяться? До двадцатого здесь жили три эстонских семьи, а русских на государственную службу теперь брать не велено. Поэтому самый старый сотрудник здесь я. Хотя… есть в уездной полиции один районный, он недавно тридцать пять лет службы праздновал. Уникальный человек, скажу я вам, служил по полиции при всех режимах: и при царе, и при немцах, и при красных, и сейчас служит. Говорят, он даже пенсию себе выхлопотал, ему службу в нижних чинах зачли!

– А нет ли в вашей картотеке господина Михаила Жилина? – подал голос Тараканов.

Начальник в упор уставился на Осипа Григорьевича.

– Вот те раз! А я думаю, что это он все молчит да молчит. Вы русский?

– Русский.

– В нарвскую полицию стали брать русских?

– Он у нас водителем числится, – вмешался в разговор Михельсон.

– А вы что, к нам на авто прибыли? – удивился Торукас.

– Нет, на поезде.

– Так вы вроде сказали, что он водитель, а не машинист.

Михельсон смутился:

– Он привлечен к розыску в качестве старого специалиста. Осип Григорьевич служил в питерской и московской сыскной.

– Наша Республика уже давным-давно обходится без царских специалистов. Сами, слава Богу, можем жуликов ловить. У меня, например, раскрываемость под семьдесят процентов, при этом сотрудники – сплошь эстонцы. – По лицу начальника печорского сыска было видно, что он заводится. – Да, не похоже это на Андреса.

– Господин начальник, – сказал Тараканов, поднимаясь из-за стола, – я сюда приехал, чтобы помочь отыскать имущество, украденное у гражданина Республики. Потерпевшему все равно, кто найдет его мануфактуру – эстонец, русский или немец. Раз мне доверили искать, значит заслужил. Можете помочь – помогите, а коли не можете или не хотите, – тогда спасибо вам за чай, за сахар, и разрешите откланяться.

Торукас тоже поднялся:

– Не смею задерживать.

Встал и Михельсон:

– Господин начальник! Вы простите моего коллегу за излишнюю резкость, но кое в чем он прав – мы сюда приехали не для развлечений, не для того, чтобы вас сыскному ремеслу учить, а чтобы преступление раскрыть, и на вашу помощь надеялись.

– А я еще раз, герр Михельсон, повторяю: не для того мы за независимость воевали, чтобы русаки да немцы опять нами командовали!