Иван Погонин - Экспедиция в рай

В Туле его допрашивал сам председатель чрезвычайки – Дмитрий Гаврилович Прокудин. Лицо главного тульского чекиста было Осипу Григорьевичу неуловимо знакомо.

– Ловко вы устроились, господин Тараканов. Наверное, думали, что в советской милиции мы вас не найдем?

– Я в советскую милицию не устраивался, меня туда мобилизовали.

– Вот как? Значит, не по своей воле вы советской власти служили? А царю-батюшке по своей?

– По своей.

– Отлично, так и запишем: «по убеждениям – монархист». Теперь понятно, почему вы так активно боролись с революционерами.

– Я всю жизнь с уголовниками боролся.

– С уголовниками? Геройски погибший от руки царского охранника большевик Волоков, по-твоему, уголовник?

– Раз убивал и грабил, значит уголовник. А по каким причинам он это делал, меня интересовало в последнюю очередь.

– Вот ты как поешь! Ну что ж, то, что не запираешься, это хорошо – сэкономишь нам время. Итак, подтверждаете ли вы, господин Тараканов, что в период с тысяча девятьсот третьего по тысяча девятьсот седьмой годы служили в полиции города Каширы? Если да, то расскажите, в каких должностях состояли и чем занимались…

После допроса его втолкнули в крытый автомобильный фургон. Дверь захлопнулась, лязгнул засов, машина дернулась и поехала. Когда глаза привыкли к темноте, Тараканов увидел на противоположной лавке силуэт.

– Не будет ли папироски, мил человек?

Тараканов узнал голос.

– Харламов, ты?

– О! Ваше благородие! Здравия желаю. Не чаял я с вами встретиться.

– Ты как здесь?

– Дык так же, как и вы. По одному делу мы с вами у чека идем. Хотят нас засудить за то, что мы в шестом году в Москве налетчика ловили. Помните? Меня уже третий раз по этому делу допрашивают, и я им все три раза говорю, что ни я, ни вы в этого Волкова не стреляли. Его же охранник положил!

«Выходит, и он им все рассказал. А ведь правда говорят, что полицейские быстрее всех колются», – подумал Тараканов. Он достал папиросы. Бывшие полицейские закурили. «Видать, Трубицын бояться перестал и настрочил все-таки донос. Будь он неладен!»

– Харламов, не знаешь, чего они про это дело вспомнили?

– А черт их знает!

– А тебя давно забрали?

– Вчерась. Я как в комиссариат с обеда пришел, так меня к Трофимцу и пригласили. У него там тип какой-то белобрысый сидел, на немца похожий. Он-то меня и начал допрашивать. Спервоначалу показал приказ губернатора о нашем награждении. Помните, за открытие того экса нам деньжат обломилось? Вам «катя», а мне – «красненькая», будь она неладна… Потом этот белобрысый ваше дело мне дал почитать, формуляр, рапорт об успешной поимке дворянина Волкова. Ну мне деваться было некуда, я все и рассказал. Потом мне очную ставку устроили с нашим председателем исполкома. Он сначала ничего не говорил, мол, позабыл все за давностью лет. Белобрысый велел меня увести, а когда через час меня обратно привели, Трубицын уже все вспомнил и рассказал во всех подробностях. Говорил, что били вы его смертным боем, склоняли к признанию! Я на это возразил, что он, гад, врет, но меня уже никто не слушал. В тот же день в Тулу повезли, ночью начальник чекистский допрашивал, а сегодня к следователю возили.

– А как этот белобрысый выглядел, опиши его, пожалуйста.

В это время машина остановилась, и почти сразу же лязгнул замок на двери. Бородатый солдат крикнул сощурившимся от света узникам:

– Ну что, контра, приехали! Выходь!

Когда Тараканов спрыгнул на землю и огляделся, то увидел, что автомобиль стоит во дворе Тульского тюремного замка.

Ему опять повезло. Во-первых, следователем Тараканову назначили Лешку – родного брата бывшего надзирателя Тульского сыскного отделения Ивана Владимировича Маслова. Лешку арестованный не узнал, что было не удивительно – он его только пацаном и видел. А вот следователь бывшего начальника брата помнил хорошо. Вечером, за ужином Алексей поведал Ивану о своем новом подследственном, после чего был с пристрастием расспрошен и получил несколько ценных указаний, суть которых сводилась к тому, чтобы с расследованием не спешить и затянуть дело на как можно дольше. На следующий день старший Маслов отправился в Каширу, где сначала довел своим рассказом Анастасию Александровну до истерики, а потом велел ей собираться, взять с собой денег и ехать с ним в Тулу. Там мадам Тараканова поселилась в принадлежащем Осипу Григорьевичу доме, стала носить мужу передачи и ждать, чем окончатся масловские хлопоты.