Валерио Манфреди - Башня одиночества

Кофейник забулькал, и Лино, выключив конфорку, разлил кофе по чашкам.

— Мне жаль, синьюри, [10] Господа ( ит. ), имитация неаполитанского акцента. — сказал он, — что приходится принимать вас в столь неприглядной обстановке, но, к несчастью, пришлось потратить все свои скромные сбережения на лечение моей бедной жены, заболевшей редкой болезнью. — Он покачал головой. — Я потерял и ее, и все свои деньги, и теперь, в таком возрасте, никому не нужен. Кое-как перебиваюсь, выполняя простую работу… Да, хорошие времена прошли, синьюри.

Он подал им кофе в драгоценных фарфоровых чашках — напоминание о лучших временах, — и тоже стал потягивать черную горячую жидкость, прикрыв глаза. То была единственная роскошь, или одна из немногих, какие он еще мог себе позволить.

— Лино, что искал мой отец в катакомбах францисканцев? — спросил Филипп.

Старик сделал еще глоток, поставил чашку на блюдечко и тяжело вздохнул.

— Вам это может показаться странным, но он искал звук.

— Звук?

— Да. Слабый металлический звук, похожий на мелодию музыкальной шкатулки, — говорят, его слышали обитатели монастыря перед каждым землетрясением. Так рассказывали монахи, и горожане в это верили. Они искали убежища в стенах монастыря, потому что, по слухам, этот звук защищал стены от природных катаклизмов. И действительно, монастырь ни разу не пострадал. Разве приор вам этого не сказал?

Филипп провел рукой по лбу: все чудесным образом сходилось, хотя смысла не было никакого.

— Да, но…

— Ваш отец получил разрешение исследовать катакомбы, он слышал этот звук и был глубоко поражен. Я не знаю… быть может, это ему только показалось, но с того самого момента он все никак не мог успокоиться. Постоянно напевал этот мотив — этакая навязчивая идея. Он попросил меня найти ему мастера, который в точности воспроизвел бы мелодию в музыкальной шкатулке, а потом подарил ее вам, помните? Однажды он вручил ее мне, велев бережно хранить… Смотрите, я ничего не выдумываю… — Он встал с кресла и направился к небольшому шкафчику. Открыв дверцу, он показал Гаррету самшитовую шкатулку с оловянным солдатиком на крышке. — Вы помните? Он подарил вам ее на день рождения, но, когда ему пришлось уехать на войну, передал шкатулку мне, чтобы я ее сохранил, и просил никому ничего не говорить.

Он открыл крышку, повернул ключик, и короткая, нежная элегия разлилась по маленькой комнатке.

— Боже мой… — побледнел Филипп.

— Что такое?

— Я… я нашел источник этого звука. Смотрите.

Филипп встал, взял рюкзак и под удивленными взглядами старого слуги и арабского воина вытащил оттуда систр. Он повесил его в дверной проем и слегка толкнул указательным пальцем. Инструмент качнулся, бронзовые колечки покатились по перекладинам, один за другим ударяясь о металлическую рамку, издавшую короткий серебряный звон.

Старик подошел поближе со слезами на глазах.

— Вы правы, это и есть настоящий источник звука, мой мальчик.

— Да, — подтвердил Филипп, — именно этот звон веками раздавался в подземном лабиринте каждый раз, как дрожала земля. Именно его и искал мой отец, но почему, почему?

Старик покачал головой:

— Не знаю, да ваш отец и сам не знал. Даже он не мог себе этого объяснить. Есть в мире силы, которые иногда ведут нас, а мы не отдаем себе в этом отчета, пока не наступит нужный момент. Вы не верите?

— А ты, эль-Кассем, ты тоже не знаешь?

— Нет. Но должно быть, это очень важно. Был еще один человек, который хотел забрать его сегодня ночью. Помнишь?

— Да. И я видел его лицо.

Эль-Кассем порывисто вскочил:

— Ты видел его лицо? Почему же сразу мне не сказал? Там было так темно, что я и не думал…

— Это случилось не в переулке. В подземном лабиринте. Высокий мужчина, блондин с квадратной челюстью и голубыми, ледяными глазами.

Эль-Кассем побледнел:

— О Аллах милостивый и милосердный, это же Сельзник!

Полковник Жобер уже месяц жил в форте Эль-Азири в надежде получить известия от Филиппа Гаррета, которые могли бы помочь ему в его поисках. В конце концов, так ничего и не получив, он решил покинуть форт к концу октября с двумя отрядами легионеров и пересечь юго-восточный квадрат, когда для этого будет подходящая погода, но в тот год лето выдалось особенно знойное и жара не спала даже осенью, так что экспедиция с каждым днем представлялась все более тяжелой.

От бедуинов из оазиса он получил сведения о передвижениях двух иностранцев, в которых он по описаниям узнал Сельзника — высокого роста неверный со светлыми глазами, мучившийся от боли в правом боку, в апреле отправился на север, в сторону Феззана, и Десмонда Гаррета — набиль [11] Благородный, знатный человек ( араб. ). с серебряными висками и темными глазами, уехавший от колодца Бир-Аккар на восток в начале сентября. Хотя он и не сомневался, что установил личности обоих, ему так не удалось понять, зачем Сельзник отправился на север, куда держит путь. Ясно, что поначалу, еще не утратив доверия, Гаррет многое ему рассказал, потому-то он, вероятно, в состоянии предпринять собственную экспедицию.