Пол Доуэрти - Сатана в церкви

Корбетт благополучно миновал всех и оказался на берегу реки. Несмотря на непогоду, он решил нанять барку, и самый уродливый лодочник, какого ему когда-либо приходилось видеть, настойчиво предлагал ему знакомство с лучшими красотками из публичного дома, где сам побывал накануне. Наконец, наслушавшись о плотской жизни лодочника, продрогший и промокший Хью добрался до причала Квиншита и направился в сторону собора Святого Павла. Последние торговцы, уличные продавцы угрей и водоносы отчаянно старались выжать хоть немного денег из редких припозднившихся прохожих. Улицы пустели. Дети разбегались по домам. Подмастерья, закончив работу, зажигали фонари, как то было предписано отцами города.

Город готовился к ночи, и Корбетт вспоминал слова Барнелла о старых язвах, набухающих гноем. За пенни он купил у булочника последнюю буханку и, запихнув в рот кусок хлеба, зашагал по Рыбной улице, обходя лужи и кучи мусора и стараясь побыстрее миновать вонючие рыбные ряды. Мимо прогромыхала пустая угольная телега с черным как дьявол возницей, довольным дневной выручкой. Пришлось Корбетту подняться на крыльцо, чтобы ее пропустить, и он заметил на другой стороне улицы одинокую фигуру с колодками на руках и тухлой рыбиной на шее. «Ловкач из торговцев рыбой, — решил Корбетт. — Поймали свои же или городские власти на продаже тухлятины, вот и приговорили к публичному осмеянию».

Корбетт пошел дальше и свернул на Чипсайд-стрит, широкую улицу, которая пересекала Лондон с востока на запад и с некоторых времен считалась главным местом обитания лондонских ремесленников. Здешние дома были и повыше и повнушительнее, иногда даже в три или четыре этажа, оштукатуренные, со вставленными в оконные переплеты полированными роговыми пластинами, с выкрашенными в яркие цвета деревянными стенами и фронтонами, на которых, как правило, красовался герб гильдии золотых дел мастеров. Около одного из таких домов Корбетт остановился и постучал в тяжелую деревянную дверь. Послышался звон цепей и скрежет замков, прежде чем дверь приоткрылась, повернувшись на прочных петлях. Дюжий привратник с трещащим факелом в руке бесцеремонно спросил, какие такие дела могут быть в столь поздний час. Сдерживая гнев, чиновник ответил, что хочет поговорить с купцом Джоном де Гизаром. Привратник едва не захлопнул дверь перед носом Корбетта, но тут за его спиной возник тучный невысокий человек, который, поднявшись на цыпочки, попытался разглядеть незваного гостя.

— Эй, да это же Хью Корбетт! — воскликнул он, отталкивая слугу. — Хотите вложить еще денег, господин чиновник?

Хью улыбнулся, глядя на круглое лицо приветливого хозяина дома. Ему нравился де Гизар, который никогда не пытался скрыть свою жадность.

— Нет, господин ювелир, пришло время проверить управляющего моими делами и получить деньги назад.

Хью едва не рассмеялся, видя разочарование ювелира. Тот считал Корбетта отличным клиентом, регулярно приносившим деньги и редко требовавшим выплат. Непростой человек, размышлял ювелир, вглядываясь в смуглое костлявое лицо и прикрытые веками глаза чиновника. Такой обеспеченный, а ютится один на чердаке на Темза-стрит.

Проницательные глазки ювелира разглядели больше, чем нужно, однако ему хватило ума промолчать. Он лишь вздохнул и пригласил чиновника в темную контору, после чего приказал присмиревшему привратнику зажечь свечи и принести гостю вина. Поддерживая Корбетта под руку, де Гизар привел его в святая святых своего дома и усадил на низкий табурет, а привратник зажег высокие восковые свечи в железных подсвечниках, расставленных по всей комнате, что было разумно, удобно и одновременно говорило о богатстве хозяина дома. Пол был полированного дерева, на стенах висели роскошные, обрамленные золотым узором гобелены с вытканными на них библейскими сюжетами. У дальней стены помещался большой дубовый стол с табуретом, а над ним висели полки с аккуратно разложенными и пронумерованными свитками. По обеим сторонам стола стояли кожаные и деревянные сундуки, укрепленные полосами из железа и запертые на тяжелые висячие замки. Принесли два наполненных кубка, и Корбетт узнал вкус лучшего гасконского вина, немного подогретого и сдобренного пряностями. Когда слуга ушел, ювелир и чиновник выпили за здоровье друг друга, и ювелир сел на сундук напротив чиновника.

— Сколько? — спросил он. Корбетт улыбнулся:

— Десять фунтов, но вы, господин де Гизар, не беспокойтесь, почти все вернется к вам обратно. Поручение короля.