Пол Доуэрти - Соглядатай Его Величества

Корабль был в безопасности, несмотря на бурю, которая, налетев с севера, поднимала волны и сотрясала судно. Судовладелец Джон Юэлл, член парламента от Саутгемптона и старый мореход, хорошо знал здешние моря и чувствовал норов бури. Корабль был достаточно крепкий — с двумя высокими надстройками, на которых находились укрепленные площадки для лучников, одна на носу, другая на корме, а на невысокой, но крепкой мачте, над волновавшимся парусом, под самым флагом Англии — белым, с красным крестом, — был устроен дозорный пост. Юэлл не сомневался в надежности своих глубоких трюмов и ловкости своих матросов — они-то не доставляли ему забот. Он расхаживал по палубе, обратив взгляд льдисто-голубых глаз на морской горизонт и изредка с подозрительностью вперяясь вверх, на дозорных — так же ли усердно и пристально наблюдают они за взборожденными ветром просторами, высматривая, нет ли погони.

Юэлл поздравлял самого себя. Все прошло хорошо: ему удалось беспрепятственно провести свой корабль в гасконский порт и вывести обратно. Он простоял там недолго, но за это время успел забрать маленькие свитки пергамента, запечатанные в кожаном мешочке, и запереть их в окованном железом сундуке, что стоял в его узкой каюте. Эдуард Английский щедро заплатит за эти донесения — золотом, особыми привилегиями, даже рыцарским званием. Стоя на ледяном ветру, Юэлл согревался своей радостью и отчаянно желал поскорее достичь тихих вод Ла-Манша, где его судно, «Святой Христофор», окажется в полной безопасности.

Юэлл гордился своими достижениями. Пускай проклятые французы вторглись в английское герцогство Гасконь, захватили его города, крепости, замки и оборвали торговые связи между Англией и Бордо, — скоро мы поменяемся ролями! Французский король Филипп IV еще будет ползать в пыли и на коленях молить Эдуарда Английского о прощении. Юэлл перестал вышагивать по палубе и уставился перед собой: быть может, при этой сцене будет присутствовать и он, член парламента от Саутгемптона, рыцарь, обладатель земель и титулов, пожалованных ему благодарным королем. Внезапно мечтания Юэлла оборвал крик одного из дозорных с мачты:

— Парус! Я вижу парус на юго-востоке! Один когг, — нет, два!

Юэлл всполошился и ринулся к поручням, но ничего не разглядел из-за ливня.

— Где? Где? — прокричал он в ответ.

— На юго-востоке, два когга, на всех парусах!

— Какого цвета паруса? — снова проорал Юэлл, пытаясь перекричать ветер, и у него защипало в горле.

— Расцветок не видно. Два вымпела на мачтах! — раздалось в ответ.

Юэлл надеялся, что это англичане. О, Боже милостивый, как он на это надеялся! Теперь он думал уже не о землях и не о рыцарских привилегиях, а о миловидной жене, о юных дочерях и о своем любимом корабле. Капитан нутром чуял, что это — французские корабли, посланные за ним вдогонку, как борзые — за перепуганным зайцем. Юэлл, еще не веря в происходящее, глядел по сторонам: полотнища парусов были ослаблены, и каждым своим дюймом ловили ветер, двое матросов на корме управлялись с огромным румпелем, а остальные члены экипажа стояли у снастей, ожидая команд. Он обернулся и увидел перепуганное, побелевшее лицо старшего боцмана Стивена Эпплби. Юэлл совладал со страхом, стиснувшим ему сердце и желудок, и постарался изобразить хладнокровие.

— Поднимай людей, Стивен, — сказал он спокойным голосом. — Раздай им шишаки и шлемы, плащи и арбалеты и колчаны со стрелами.

Стивен, поморщившись, кивнул и начал спускаться вниз. Порывы ветра заглушали его громогласные команды.

Вскоре матросы высыпали на палубу — усталые, изможденные, бледные. Они на ходу застегивали кожаные куртки, надевали шлемы и поручи, отчаянно силясь защитить тетиву своих арбалетов от секущего дождя. Юэлл велел им занять места на носовой и кормовой надстройке корабля, а также у веревочных снастей, которые, словно змеи, опутывали грот-мачту. Он обрушил на матросов новый поток команд, и двое юнг притащили песок и соль, чтобы посыпать обледеневшие доски палубы, а еще один принялся разводить огонь в маленькой жаровне под колпаком, стоявшей в трюме. Юэлл вернулся к борту и сквозь дождь с надеждой воззрился вдаль. Вначале он ничего не увидел, но потом, напрягши зрение, вдруг различил смутные очертания кораблей. Французы настигали его. Юэлл тихонько выругался, стараясь не выказывать тревоги. Может быть, он еще уйдет от погони. Но сейчас лишь раннее утро, и до наступления спасительной темноты еще целый день. В глубине души английский капитан понимал, что его кораблю не уйти, и намерения французов не вызывали у него ни малейших сомнений. Они не питали любви к английским морякам, да и рыцарские правила не распространялись на войну на море.