Марк Миллз: Дикий сад

Профессор Леонард принадлежал к людям иного, более крутого замеса. Он читал лекции по трем предметам, предлагал услуги в качестве руководителя группы и активно участвовал в работе нескольких обществ, половину которых сам же и основал. И при этом еще находил время не только писать, но и публиковаться. На любых весах такая ноша потянула бы немало, и профессор Леонард нес ее легко, почти не напрягаясь.

Как ему это удавалось? Он никогда никуда не спешил и никогда никуда не опаздывал, но передвигался легким, пружинистым шагом, как откормленный кот, с видом несколько рассеянным, словно мысли его витали где-то в высоких сферах.

Когда на первый стук никто не ответил, Адам приоткрыл дверь, просунул голову и, увидев, что профессор дремлет в кресле с книгой на коленях, постучал еще раз, громче и настойчивее.

Старик открыл глаза, тряхнул головой и сосредоточил взгляд на Адаме:

— Извините, я, должно быть, задремал. — Он закрыл и отложил в сторону книгу. Как успел заметить Адам, профессор читал собственный труд, посвященный работам Мантеньи.

— Ни один суд в мире не признал бы вас виновным.

Вообще-то Леонард не настаивал на соблюдении формальностей и даже поощрял свободный стиль общения, но в какой-то момент Адам испугался, что переступил границу.

— Было бы забавнее, мистер Стрикленд, если бы вы удосужились прочитать мою работу о Мантенье. Кстати, вспомнил… как ваша подача?

— Извините?

— Э, когда я видел вас последний раз, вы катили по Кинг-Пэрейд в некоторой, как мне показалось, спешке. Под мышкой вы держали две теннисные ракетки, а сидевшая на заднем сиденье юная особа держалась за вас.

— О…

— Она улучшилась?

— Улучшилась?..

— Ваша подача, мистер Стрикленд. Нам всем стало бы намного легче, если бы вы нашли какое-то оправдание своего отсутствия.

— Я много работаю, — жалобно проблеял Адам. — И поздно ложусь.

Профессор Леонард взял со стоявшего рядом с креслом столика стопку бумаг.

— Раз уж вы здесь, можете взять это. — Перебрав бумаги, он вытащил эссе Адама. — Наверное, я оценил ваш труд ниже, чем стоило бы.

— О… — уже с легким раздражением повторил Адам.

— Если подумать, тему вы все же раскрыли полнее, чем мне представлялось поначалу.

— И насколько же полно?

— Не обольщайтесь, мистер Стрикленд. Насколько я могу судить, ваша работа — а я прочел ее дважды — содержит лишь один самостоятельный вывод. Остальные вы позаимствовали из рекомендованных мной книг. — Он выставил длинный костлявый палец. — И даже из тех, что не были рекомендованы, чем, признаю, продемонстрировали наличие у вас большей, чем у других, инициативы.

Профессор протянул бумаги Адаму.

— Подробнее мы обсудим это как-нибудь в другое время. А теперь по вашей курсовой. Свежие мысли появились?

Кое-какие идеи заводились — исламская иконография в романской архитектуре, использование прямой линии в рисунках раннего Возрождения, — но профессор, конечно, моментально увидел в них то, чем они, по сути, и были: досужими спекуляциями на истоптанных полях исследования. Пожалуй, лучше уж помолчать.

— Вообще-то нет.

— Конечно, у вас впереди еще год, но определиться желательно сейчас. Тем более если вы намерены явить нам свои истинные способности. Вы ведь намерены, не так ли, мистер Стрикленд?

— Да. Конечно.

— Как у вас с итальянским?

— Неплохо. Понемногу ржавеет.

— Хорошо, в таком случае у меня есть кое-что для вас.

Профессор объяснил, что некоторое время назад получил письмо от своей старой знакомой. Эта знакомая, синьора Доччи, владела большой виллой в Тоскане, чуть южнее Флоренции.

— Впечатляющий, пусть и несколько банальный образец Высокого Ренессанса. — Так профессор описал архитектуру здания.

Хвалебные слова он приберег для сада, не формального, в духе Возрождения, обустройства примыкающих к вилле холмов, но более позднего, маньеристского, дополнения, занимавшего раскинувшуюся неподалеку, в низине, рощу. Задуманный и заложенный скорбящим мужем в память об умершей супруге, этот живописный участок питался небольшим источником и был списан с римских садов того времени с их извилистыми тропинками и ручейками, статуями, надписями и неоклассическими строениями.

— Очень необычное место. Крайне привлекательное.

— Вы его знаете?

— Я был там несколько лет назад. Сад ни разу не переделывали — это редкий случай, — и я знаю наверняка, что никакого его исследования не проводилось. Вот для чего вы и нужны. Если, разумеется, хотите. Синьора Доччи была столь добра, что предложила свой сад в качестве объекта изучения для одного из моих студентов.