Энн Перри - Скелет в шкафу

— Ну, здесь случай несколько иной. Мистер Филлипс не вправе выгнать миссис Сандеман, что бы она там ни читала, — заметил Монк.

— Зато сэр Бэзил вправе.

— А стал бы? Она ведь ему родственница, а не прислуга.

Персиваль улыбнулся.

— Разницы почти нет. Она может одеваться только так, как он находит нужным, говорить то, что нравится ему и его друзьям. Приглашает лишь тех, кого он ей позволяет… А нет — так прощай карманные деньги. Да и все они так.

У Монка уже сложилось впечатление, что этот язвительный молодой человек весьма хорошо знает семейство и что он, по-видимому, сильно напуган. Впрочем, страх его можно понять. Если виновен кто-либо из домочадцев, Мюидоры обязательно сделают все возможное, чтобы избежать скандала, и постараются свалить вину на кого-нибудь из слуг. Знает это и Персиваль; вполне возможно, он пока единственный на половине слуг, кто осознает степень нависшей над ними опасности. Со временем, конечно, это поймут и остальные; и тогда, по мере приближения угрозы, сплетни станут приобретать все более безобразный характер.

— Спасибо, Персиваль, — устало сказал Монк. — Вы можете идти… пока.

Персиваль открыл было рот, словно желая что-то добавить, затем передумал и молча вышел. Двигался он, как и всякий вышколенный лакей, весьма грациозно.

Монк вернулся на кухню, выпил чашку чая, приготовленную для него миссис Боден, посидел, прислушиваясь к разговорам. Наконец он решил, что ничего важного таким путем ему не выяснить, вышел из дому и, поймав на углу Харли-стрит кеб, велел ехать в Сити. Чтобы застать мистера Келларда в банке, время было самое подходящее.

— Даже, не знаю, что вам сказать.

Келлард глядел на Монка с веселым удивлением на длинном лице, словно визит инспектора изрядно его позабавил. Он изящно раскинулся в чиппендейловском кресле посреди убранной коврами комнаты, непринужденно скрестив ноги.

— Конечно, между родственниками подчас возникает напряженность. Как и в любом другом семействе. Но из-за этого никто не станет убивать, разве что сумасшедший.

Монк ждал продолжения.

— Мне бы легче было понять случившееся, если бы жертвой оказался сэр Бэзил. — Тон Майлза стал немного резче. — В этом случае Киприан занял бы место отца в политике, расплатился с долгами, и жить ему стало бы куда легче… как, кстати, и прекрасной Ромоле. Ей довольно тягостно находиться в доме, который ей не принадлежит. Она спит и видит себя хозяйкой Куин-Энн-стрит. Однако до поры до времени ведет себя как примерная невестка и ждет своего часа. Ради этого стоит подождать.

— Но в этом случае вам пришлось бы покинуть этот дом? — быстро спросил Монк.

— Ax! — Майлз скорчил гримасу. — Как вы бестактны, инспектор! Да, вне всякого сомнения, нам пришлось бы это сделать. Но старый Бэзил здоров и протянет еще лет двадцать. И потом, убили ведь не его, а бедняжку Тави, так что эта нить рассуждений никуда нас с вами не приведет.

— А миссис Хэслетт знала о долгах своего брата?

Брови Майлза вспорхнули, придав его лицу насмешливое выражение.

— Не думаю, но вполне возможно, что и так. Во всяком случае, о его увлечении философскими идеями ужасного мистера Оуэна относительно разрушения семьи она знала отлично. — Майлз криво усмехнулся. — Я полагаю, вы не читали Оуэна, инспектор? Это господин весьма радикальных взглядов. Обвиняет во всех грехах патриархальный уклад. Согласитесь, что сэр Бэзил вряд ли может терпимо относиться к такого рода идеям.

— Едва ли, — кивнул Монк. — О долгах мистера Киприана знали многие?

— Конечно нет!

— Но с вами-то он был откровенен?

Майлз слегка приподнял плечи.

— Не совсем так… Я — банкир, инспектор. Я по кусочкам собираю информацию, не являющуюся общественным достоянием. — Он слегка зарделся. — И говорю вам это лишь потому, что в нашей семье произошло убийство. Надеюсь, вы меня понимаете. Все должно остаться между нами.

Он был готов к откровенному разговору. Монк видел это достаточно ясно. Ему тут же вспомнились слова Фенеллы о мистере Келларде и ее лукавый взгляд.

Майлз поспешил приступить к делу:

— Полагаю, произошла глупая ссора со слугой, изрядно возомнившим о себе. — Он взглянул на Монка в упор. — Октавия была молодой вдовой. В отличие от тетушки Фенеллы, скандальная хроника никогда ей удовольствия не доставляла. Думаю, один из лакеев чрезмерно увлекся Октавией, а та вовремя не поставила его на место.

— Вы в самом деле полагаете, что все было именно так, мистер Келлард? — Монк всматривался в его лицо: карие глаза под светлыми бровями, длинный с горбинкой нос, рот, который, в зависимости от настроения, мог быть чувственным или вялым.