Мария Фагиаш - Лейтенант и его судья

— Покорнейше прошу простить, Ваше Высочество, но я не давал никакого оружия обер-лейтенанту Дорфрихтеру и не оставлял его рядом, чтобы он в себя стрелял.

— Но вы считали его виновным прежде, чем кто-либо другой пришел к этому выводу?

— Так точно, Ваше Высочество, основываясь на заключении эксперта-почерковеда.

— Ваша карьера зависит оттого, будет ли он признан виновным, не так ли?

— Конечно нет, Ваше Высочество. Ни один аудитор нашей армии ради карьеры никогда не осудит невиновного к смерти.

— Он был талантливый офицер?

— Это действительно так. Он был бы превосходным офицером Генерального штаба. Это большая потеря для армии, что он не был переведен в Генеральный штаб.

— Был бы он полезен для армии в случае войны?

— Безусловно, Ваше Высочество.

Подали мясо, и Франц Фердинанд на некоторое время сосредоточился на еде. Внезапно он обратился к ботанику.

— Что думают в вашей стране о войне, мистер Линтон, в самых общих чертах?

Англичанин был смущен.

— О какой войне, сэр? — спросил он.

— О будущей войне. Например, между Англией и Германией.

— Я не думаю, сэр, что дело дойдет до этого. Я полагаю, народ вообще не думает об этом. Почему, собственно, англичане должны воевать с немцами?

— А если разразится война между Германией и Францией?

— Это нас бы не касалось, не так ли, сэр?

— Да, едва ли, — подтвердил Франц Фердинанд.

Мистер Линтон перевел дух.

— Я могу позволить себе вопрос, сэр?

— Да, пожалуйста.

— Полагает ли Ваше Высочество, что в ближайшем будущем может разразиться война между сверхдержавами?

Эрцгерцог на некоторое время задумался.

— Да, — сказал он. — Война неизбежна. Более того, она необходима. Европа сейчас как человек, зараженный чумой. Чумой под названием либерализм. Лучше сказать, несколько меньшей по масштабу, чем эпидемия, но злокачественного характера. Необходимо провести операцию, иначе инфекция проникнет в кровь и человек сгниет заживо.

— Но разве не нужны убедительные причины для такой войны, сэр?

— Ах, для этого достаточно какого-либо происшествия или конфликта, который сам по себе безобиден, но для сторон, которые хотят войны, может быть обыгран как повод, если, конечно, время и обстоятельства для этого благоприятны.

У мистера Линтона вопросов больше не было, он сидел молча, ошеломленно уставившись в свою тарелку. Остаток обеда прошел в разговорах о вещах, гораздо более близких душе ботаника, — например, о способах выращивания не поддающихся червям яблонь или разведении стойких к вредителям комнатных растений.

Венцель и Кунце распрощались сразу же после обеда.

— Что вы собираетесь предпринять, чтобы Дорфрихтер отозвал свое признание? — спросил генерал, когда экипаж покинул территорию замка.

— Вообще ничего, господин генерал.

— Что, вообще ничего? — повысил голос Венцель.

— Я не допущу, чтобы он отозвал свое признание. Это было бы издевательством над юстицией, господин генерал!

Потребовалось некоторое время, чтобы генерал переварил ответ Кунце.

— Вы слышали, черт побери, что сказал Его Высочество! Он желает, чтобы мы отпустили этого человека.

— Я знаю.

— Вы не смеете просто так игнорировать его желание. Завтра он может стать кайзером!

— Совершенно верно, господин генерал. Но сегодня он еще не кайзер.

Капитан Кунце уже давно не спал, когда зазвонил будильник, поставленный на шесть часов. Он встал, открыл окно и сделал несколько глубоких вдохов.

Утренняя свежесть была для него как прикосновение к щекам ласкающей руки. С покрытых виноградниками холмов Гринцингса спускался вниз теплый воздух приближающегося лета. Уже совсем скоро ворота крестьянских домишек будут украшены зелеными гирляндами, говорящими о том, что хозяева угощают вином прошлогоднего урожая. В тенистых дворах будут установлены столы и скамейки, и тысячи людей — особенно по выходным дням — устремятся в извилистые переулки Гринцингса, как муравьи, шныряющие вокруг упавшего на пол куска пирога. Трезвыми приедут они сюда и под крепким хмельком заполнят, возвращаясь, вагоны трамвая, в которых будут звучать губные гармоники и будет стоять крепкий винный дух.

Кунце развернул утреннюю газету. Король Англии Эдуард VII завтра будет похоронен, и подготовка к завтрашнему государственному погребению в Лондоне была темой дня, вследствие чего отчеты о слушании по делу Дорфрихтера в военном трибунале были, к счастью, отодвинуты с первых полос. Его Императорское Высочество наследник престола эрцгерцог Франц Фердинанд несколькими днями ранее отправился в Англию, чтобы представлять там кайзера. Девять коронованных особ, среди них немецкий кайзер, принцы и принцессы, государственные министры, бывший президент Америки Теодор Рузвельт, — все они должны будут следовать за гробом на лошадях или в экипажах. Когда Кунце читал неизбежные для таких случаев сплетни и анекдоты, у него было чувство, что самым живым во всем этом собрании сиятельных особ был как раз человек, которого хоронили. Он был этому веселому толстому королю лично признателен. Его смерть заставила эрцгерцога покинуть в этот момент Вену, где его присутствие сильно осложняло дело.