Иван Погонин - По следам фальшивых денег

– Простите, я не совсем понял последнюю фразу?

– Я доложил начальству, что вы отправились на тот свет.

– Зачем?!

– А затем, чтобы вас не убили во второй раз, теперь уж на моей земле и более качественно. Мне лишнее нераскрытое убийство ни к чему.

– Почему же сразу нераскрытое? Вы в свои силы не верите?

– Я реалист. Раскрыть убийство человека, который не хочет, чтобы оно было раскрыто, крайне трудно.

– Отчего вы решили, что я не хочу, чтобы мое убийство, тьфу ты черт, чтобы это покушение было раскрыто?

– Если бы хотели, то не врали бы.

– Как вы смеете обвинять меня по лжи! – возмутился Осип Григорьевич.

– Смею, потому как точно знаю, что вы врете. И вообще, вы никакой не Людвиг Эриксон.

Колмаков говорил совершенно спокойно и поглядывал на Тараканова с усмешкой.

– За те три дня, которые вы провели, находясь между жизнью и смертью…

– Простите, сколько дней?

– Три, четвертый пошел. Так вот, за эти три дня я сложа руки не сидел. Я обыскал вашу одежду, посредством адресного стола установил меблирашки, в которых вы ночевали, и обыскал ваши вещи. И ничего не нашел. Ничего! А это очень странно, вы не находите? Коммерсант едет за тридевять земель и не берет с собой ни одного документа. Ни одного прейскуранта, ни одного счета, ни одного договора! Странно? Странно. Идем далее. Вы прописались представителем московской пробковой мануфактуры. Я, конечно, в производстве пробок понимаю мало, но и моих знаний в этом вопросе достаточно, чтобы догадаться, что вам у нас делать абсолютно нечего. Где, извините, пробка, а где Благовещенск? Опять странность! Дальше. Вы были прописаны вместе с женой, молодой красивой дамой, а жили в разных номерах. При этом в ссоре не находились, коридорный говорит, что супруга буквально ела вас глазами. По дате вашего вселения в меблированные комнаты я установил судно, на котором вы прибыли. «Барон Корф» стоит в Благовещенске на ремонте – что-то случилось с машиной, и мне удалось расспросить команду. И я, к своему удивлению, выяснил, что с «женой» вы познакомились только на пароходе! Знаете, у матросов, обслуживающих классных пассажиров, глаз не менее наметан, чем у гостиничной прислуги. Хотя после этого у меня все сомнения относительно того, что вы не тот, за кого себя выдаете, развеялись, я продолжил проверку. У нас в библиотеке есть книжка «Москва – Сибирь», с указанием всех купцов первых двух гильдий, выбравших в прошлом году промысловые свидетельства. Там числится некто Теодор Людвигович Эриксон, пятидесяти шести лет – должно быть, ваш батюшка. Согласно книжке, у него лютеранское вероисповедание. А крестик на вас наш, православный. Ну и последнее. В паспорте указан адрес вашей московской прописки. Я отбил срочную телеграмму, сообщив вашим близким о приключившемся несчастье. И сегодня получил ответ. В нем говорится, что господин Эриксон жив-здоров и находится в Москве. Ответ подписан самим Людвигом Теодоровичем. Ну что, расскажете о себе?

Тараканов с трудом приподнялся и сел в кровати:

– Расскажу, если вы быстро и честно ответите мне на один вопрос.

– Во как! Ну, слова на этот счет я давать не буду, но если можно ответить, то отвечу.

– Вопрос такой: почему в ответе на запрос следователя Шабельского вы не указали, что Наталья Саянина бывшая сожительница купца Копытина? – Осип Григорьевич пристально уставился в лицо местного сыщика.

У того в глазах мелькнуло удивление, но испуга он не увидел.

– Так она с ним жить три года назад перестала, а после с кем только не жила. Да и расставались они тяжело. До стрельбы дело дошло. Погодите, погодите… Вы хотите сказать, что фальшивками у нас заведует Копытин? Ну конечно! То-то мне доносили, что их в прошлом году вместе с Наташкой видели, а я, дурак, не поверил! Выходит, вы мой коллега?

– Коллега.

– А чего же тогда от меня прятались? Не доверяют мне в столицах?

– Не то чтобы не доверяют… Начальство-то столичное про особенности провинциальной жизни знает. Мне поручено найти того, кто организовал и кредитовал фабрику фальшивок. А это человек небедный, а раз небедный, то и с верхушкой местной администрации на короткой ноге. Поэтому-то я и приехал инкогнито.

– И чуть в страну вечной охоты, как здешние самоеды говорят, не уехали… Ладно, лежите, отдыхайте, сил набирайтесь.

– А где я нахожусь, в больнице?

– В Сахаляне нет больницы, да даже если бы и была, я бы вас туда не определил. Вы же умерли! А находитесь вы в доме у матушки одного моего агента.