Иван Погонин - По следам фальшивых денег

– Послушай! Когда вы кончить надо мной издеваться? Я человек религиозный. Праздники блюду. И на Троицу всенощную стоял.

– А в какой церкви?

– Свято-Троицкой, греческой.

– А драгоценности откуда?

– Купить. Для себя купить. Капитал. Я в Турции жительство иметь. Денги копил, копил. В Турции золото – бриллиант дорогой, в России дешевый. Я свой лира взял, поехал в Россию и купить золото и бриллиант.

Кунцевич с удивлением заметил, что чем больше грек говорил, тем хуже становился его русский.

– А у кого купил?

– У много разных луди, там один, здесь один, – ответил грек.

– Ну что ж. Все ясно, Георгий Иванович, вы, скорее всего, ни в чем не виноваты. Эх, надобно бы мне вас отпустить, но не могу. Следователь велел всех, у кого найдутся драгоценности, арестовывать. Так что придется вам посидеть.

Отправив грека в камеру, Кунцевич позвал своих помощников и устроил совещание.

– Итак, господа. Бриллиантов найдено не более чем на пятьдесят тысяч рублей. Похищено в пять раз больше. Арестован только один из предполагаемых участников кражи, а их было минимум трое. И нам надобно их отыскать. Какие будут предложения?

– Знакомых обоих греков надо проверять, – сказал Донской.

– Есть ли у вас люди, которые смогут это сделать?

– Поищу. Но опять же, расходы потребуются.

– Соломон, ты слышал? Твой хозяин думает, что за розыски его вещей казна платить должна? Он на страховке сэкономил, на охране сэкономил, теперь на розыске хочет сэкономить? Такая экономия ни к чему хорошему не приведет. Ты ему отпиши о наших успехах и о наших затруднениях, пусть мошну-то развяжет.

– Сегодня же телеграфирую.

– Телеграфируй, только поделикатнее. Раскошелится ювелир, я тебя не забуду. Ну а ты, Петр Егорович, поработай с агентурой. Пообещай им там. Пусть постараются.

– Слушаюсь.

Вести из столицы пришли только на следующий день. Кунцевич как раз второй раз допрашивал Карабасси, когда в кабинет зашел Донской и положил перед ним бланк телеграммы.

« Одесса господину полицмейстеру для чиновника поручений Кунцевича тчк Георгий Карабасси зпт греческий подданный зпт проживал столице 23 мая по 1 июня меблированных комнатах Липпервезель доме 77/1 Невскому проспекту тчк Выписался за границу тчк Выяснили зпт совместно ним проживали некто Спиридон Халитопуло зпт 42 года и Николай Фекас зпт 30 лет зпт все греческие подданные тчк Выписались десятого июня за границу тчк Временно исполняющий обязанности начальника столичной сыскной полиции Маршалк тчк».

Кунцевич взглянул на Карабасси.

– Так вы говорите, всенощную в Свято-Троицкой церкви изволили отстоять?

Грек сообразил моментально:

– Я названий церкви не помню. Я Питерсбург плохо зналь. Пошел в самый близкий от отель, где остановился. У русски луди и грек вера одинаковый.

– Так вы все-таки на Троицу в столице были! А мне говорили, что в Одессе! Врали-с?

– Я не говорил, что Одесса.

– Как же не говорили, давеча сказали.

– Я путал. Я плохо понимать русски.

– Понятно. А где в Петербурге стояли?

– На Невском.

– Невский велик.

– Адрес точный не помню, недалеко от вокзал.

– От Николаевского?

– Ну, канешна, Николаевского вокзал. Другой нет на Невский! Я на этот вокзал приехаль, с него уехаль, зачем далеко стоять? Нашель отель рядом с вокзал.

– Ну и чего же вы у нас делали?

– Я в Турции живу, в город Смирна. Там у меня заведение есть – кафешантан. Барышни мне нужны, песни петь. Турецки женщин петь вера не разрешает, свой лицо не могут показать другой мужчина, а уж петь никак нельзя! А в Россия все женщин – красавицы. Вот я и приехать к вам, посмотрель барышень для мой кафе. Тут мне говориль, мой друг, что в Питерсбург самый красивый барышень и самый лючши голос. Я поехал в Питерсбург.

– Наняли кого?

– Барышень красивый много, голос корошо много, а денег просиль еще больше. Столько денег у мене нет, сколько они просиль. Не нанял никого.

– Э-э! Да вам любезный переводчик нужен, я сейчас поищу.

– Зачем переводчик! Я русски хорошо говорит!

– На родном языке вам будет удобнее.

«Ты завтра, шельма, опять от всего отопрешься, скажешь, не понимал ничего».

Переводчика Донской привел только через два часа.

– Задали вы мне задачку, ваше высокоблагородие. Сегодня день неприсутственный, никого на службе нет. Вот человека из лона семьи вырвал.

– Я ему компенсирую неудобства. Прошу, милостивый государь.

Переводчиком оказался одесский грек, служивший писцом в окружном суде. К счастью, грек владел стенографией, поэтому не только переводил, но и записывал показания Карабасси.