Эндрю Уилсон - Искусство убивать. Расследует миссис Кристи

Вернувшись в приемную доктора, Уна представилась секретарше и в ожидании доктора стала осматривать большую комнату с эркерами, в которой царил идеальный порядок. Все находилось на своих местах. Большой книжный шкаф позади стола секретарши был заполнен медицинскими учебниками и журналами. На одной из настенных полок красовалась ваза с цветами, на другой были разложены инструменты, которые в старину, очевидно, использовались для осмотра больных. В застекленном шкафчике стояли синие бутыли с узким горлышком. Уна, прищурившись, попыталась разобрать надпись, выдавленную на одной из них, и в это время в приемную решительным шагом вошел бородатый мужчина.

– Еще раз доброе утро, миссис Джонстон, – произнес он. Голос его был звучным, грудным – такой тембр побуждает пациента раскрыть все свои секреты.

– Уже можно сказать «добрый день», доктор.

– В самом деле, в самом деле… А кто к нам пожаловал? – спросил он, глядя на Уну. – Не припомню, чтобы мы встречались.

– Да, правда, – сказала Уна. – Я приехала из Лондона и остановилась у друзей недалеко отсюда. Хотела бы проконсультироваться с вами по одному вопросу.

– Вот как? – отозвался доктор, приподняв брови. – Давайте пройдем сюда. – Он провел Уну в кабинет, находившийся в глубине дома. – Присаживайтесь, пожалуйста. Так что у вас за вопрос?

Недавно Уна убедилась в том, что вранье воспринимается с бо́льшим доверием, если содержит крупицы правды. К данной тактике она решила прибегнуть и теперь.

– Понимаете, доктор, я стала слишком много нервничать.

– Из-за чего?

– Это началось после смерти моего отца, полтора года назад.

– Вы были близки с ним?

– Да, я была его любимой дочерью. По крайней мере, мне хотелось так думать. Казалось, между нами существует особая связь. Может быть, конечно, я просто воображала это. Как бы то ни было, после его смерти я утратила способность радоваться жизни. Я почти никогда не улыбаюсь, не говоря уже о том, чтобы смеяться.

– Но это абсолютно нормально, дорогая моя!

Кёрс вышел из-за стола и приблизился к Уне. Она почувствовала ужасное зловоние, исходившее из его рта, и хотела было достать носовой платок, но вспомнила, что платка у нее больше нет.

– Нам всем приходится переживать те или иные потери в жизни, – продолжал говорить доктор. – Некоторые из моих пациентов были угнетены смертью отца или матери, а другие рассматривали это как открывшиеся перед ними возможности.

– Возможности? – удивилась Уна.

– Да, как ни странно это звучит, некоторые люди словно расцветают после этого. Наверное, они не могли полностью раскрыться, пока их родители были живы, и ощущают себя после их смерти освободившимися.

– Действительно странно. Я не могу понять этого. Нет, я испытываю совсем другие чувства. Не знаю, как точно описать их, но у меня такое ощущение, словно я во власти неминуемого рока, а внутри меня образовалась черная пустота, и устранить ее невозможно. Вы не могли бы избавить меня от этого?

– Разумеется, я могу выписать вам и тонизирующие средства, и успокаивающие, которые приведут ваши нервы в порядок. Но сначала я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы не против?

– Нет, конечно.

Кёрс пощупал запястье Уны.

– Пульс у вас чаще, чем я думал.

– В самом деле?

– Да. Разрешите спросить, в вашей жизни нет каких-либо других проблем, помимо угнетенности в связи с потерей отца?

– Нет, ничего такого. Вот одна моя подруга действительно переживает очень тяжелый момент, – может быть, ее беспокойство отчасти передалось и мне.

– Какие-то серьезные неприятности?

– Да, просто кошмар. Между прочим, это она рекомендовала мне вас, так что вы, возможно, немного знаете о них.

– Вот как?

– Это мисс Нил, Нэнси Нил.

В темных глазах доктора Кёрса загорелся огонек.

– Она, возможно, делилась с вами своими трудностями, – продолжала Уна. – Я ей очень сочувствую. Наверняка она не предвидела ничего подобного, когда… завязала дружбу с полковником Кристи.

– Вы, конечно, понимаете, что все мои разговоры с пациентами абсолютно конфиденциальны. Я ничего не знаю об этом деле, кроме тех скудных сведений, которые были опубликованы в газетах. Все это по большей части сплетни, пустая болтовня.

– Значит, мисс Нил ничего вам не рассказывала?

Вместо ответа Кёрс вытащил из черной кожаной сумки стетоскоп, вставил в уши дужки и указал на грудь Уны. Девушку окутал ядовитый запах из его рта, и она сжала губы.

– Позвольте… – сказал он.