Эндрю Уилсон - Искусство убивать. Расследует миссис Кристи

Между тем из пакета на белый фарфор стала вытекать кровь. Я медленно и осторожно стала разворачивать оберточную бумагу и увидела клочок чего-то коричневого. Шерсть? Обертка раскрылась, и появились когти, четыре розовые подошвенные подушечки и одна темная, пястная. Это была отрубленная собачья лапа с обнаженными хрящами и сухожилиями, окрашенными кровью. Это была лапа Питера! Я даже не вскрикнула, а взвыла. Бедный Питер! Чем он заслужил это?

Но, по-видимому, из-за внезапно хлынувших слез я не сразу разглядела лапу как следует. Шерсть у Питера была такого же цвета, однако на лапах, которые я столько раз держала в руках, сравнивая их с кроличьими, она перемежалась с белыми прядями, а здесь их практически не было.

Я прикоснулась к коричневому меху, который оказался гладким как шелк. Мой желудок в знак протеста едва не изверг свое содержимое, но я, опершись рукой о раковину, заставила его успокоиться и стала более внимательно рассматривать лапу.

Нет, она, слава богу, принадлежала не Питеру, другой собаке, не ожидавшей от человека ничего плохого. Кёрс решил продемонстрировать мне, на какие жестокости он способен. Мне не хотелось думать о том, как он сделал это и какую боль испытывала собака. Я только надеялась, что после экзекуции Кёрс хотя бы избавил беднягу от страданий навсегда.

Я снова завернула ужасную посылку в перепачканную кровью бумагу и, достав из сумочки носовой платок, обернула им лапу в качестве дополнительной защитной оболочки. Положив отрубленную конечность в пакет, я пошла к дверям, но в этот момент у меня подкосились ноги. Я схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть, и разрыдалась. Мне представилось, как Питер, чрезвычайно общительный пес, виляет коротким хвостиком при виде незнакомца, который наклонился к нему, чтобы погладить, а тот грубо хватает беднягу, задрожавшего от страха, и… О дальнейшем я даже подумать боялась.

Перед моим мысленным взором мелькнула и другая картина. Дочь играет в саду, и внезапно на ее лицо падает чья-то тень… Я с трудом заставила себя отвлечься от этих воображаемых ужасов.

Суперинтендент Уильям Кенвард стоял на берегу Мельничного пруда в Олбери, предвкушая близкий успех. Он был уверен, что выудит из этого пруда кое-какую информацию – в буквальном смысле слова. Кенвард усмехнулся этому каламбуру. А некоторые говорят, будто у него нет чувства юмора. Он велел своим людям раздобыть гигантские сети вроде тех, что были натянуты под проволокой в бродячем цирке для эквилибриста, чье выступление он видел еще мальчиком. Сеть опустят в пруд, на мельнице откроют шлюз, оттуда хлынет вода, а все крупные предметы – труп писательницы, к примеру, – застрянут в ячейках.

Он позволил репортеру газеты «Экспресс» Джиму Сайксу наблюдать за ходом операции. Они с Сайксом были давними знакомыми – еще с тех пор, когда Кенвард был рядовым полицейским, а Сайкс начинающим репортером местной газеты. Теперь оба достигли среднего возраста, существенно прибавили в весе и приобрели более циничный взгляд на человеческую природу. С годами у них возникло молчаливое взаимопонимание, устраивавшее обоих. Кенвард снабжал журналиста обрывками информации и делал прозрачные намеки, а Сайкс в своих репортажах часто рисовал фигуру полицейского в выгодном свете и подчеркивал его успехи в решении особо запутанных дел.

– Что вы рассчитываете найти сегодня, Билл? – спросил Сайкс, держа наготове ручку и блокнот.

– То, что может навести нас на след: предметы гардероба миссис Кристи, какие-то ее вещи, туфли и тому подобное. Дренаж пруда – обычная рутинная процедура.

– Бросьте, Билл. До сих пор вы говорили нечто иное.

Кенвард оглянулся и понизил голос:

– Ну да, говорил. Могу признаться – но это, разумеется, не для печати, – что рассчитываю выловить сетями серьезную улику.

– Какую именно?

– Если не ошибаюсь, миссис Кристи лежит на дне этого водоема. Как она туда попала – выясним позже, когда вытащим тело.

– Значит, вы все-таки думаете, что она погибла?

– Конечно. Какие еще могут быть варианты?

– Ну, суперинтендент Годдард из беркширской полиции считает, например, что она просто играет в кошки-мышки со своим супругом.

– Какая женщина в здравом уме станет этим заниматься?

– Справедливо сказано, но она-то, возможно, была как раз не в здравом уме.

– Даже если так, все равно я чувствую в показаниях полковника какую-то фальшь. Он явно темнит.

– Что ж, не исключено, что он плутует. А как, по-вашему, было дело?