Эндрю Уилсон - Искусство убивать. Расследует миссис Кристи

– Конечно, конечно. Я действительно чувствую себя намного лучше. Простите, что была вчера такой неприветливой.

– Не за что извиняться. Не хотите позавтракать вместе со мной? Мистер Робсон сегодня, к сожалению, не в форме: расстройство пищеварения.

– Это очень любезно с вашей стороны, но мне обязательно надо написать несколько писем. В последнее время я порядком запустила переписку.

– Да, разумеется, это важно. Тогда увидимся за обедом?

– Возможно.

Я прошла к своему столу и заказала два вареных яйца, тосты и чай. Достав из сумочки записную книжку, я стала просматривать записи, которые делала с тех пор, как Кёрс возник в моей жизни. Они показались мне весьма примечательными. Я, безусловно, могла использовать эту историю в какой-нибудь книге, но она неизбежно была бы гораздо мрачнее тех благостных романов, которые я писала прежде. В них все загадки разъяснялись, все вставало на свои места, восстанавливался нормальный ход вещей. Зло изгонялось со страниц книги и из головы читателя, воцарялось добро. Но явился Кёрс и нарушил эту гармонию.

Я задумалась над вопросом, откуда столько зла в этом человеке. Возможно, оно было присуще ему от рождения, или ему пришлось пережить нечто ужасное – с ним жестоко обошлись, он понес тяжелую утрату и все такое прочее. Что исковеркало его психику? Когда этот кошмар кончится – о, как я желала, чтобы это произошло поскорее! – я хотела бы задать Кёрсу несколько вопросов. Интересно, как он поведет себя, когда полиция нагрянет к нему? Я понимала, что во мне он видит всего лишь женщину, которой он может манипулировать по своему усмотрению. Я подчинялась ему из страха, что он или какой-нибудь подонок из его шайки погубит репутацию Арчи, а также, что неизмеримо страшнее, расправится с моей дочерью. Но я не дам негодяю шанса сделать это. После завтрака я отправлюсь в полицию и изложу там всю историю. Затем я позвоню Шарлотте и скажу, чтобы она присматривала за Розалиндой и не выпускала ее из дома. Я велю ей запереть все двери в Стайлзе и не открывать их никому.

Я пила чай и пыталась вообразить свое будущее. Если наш с Арчи брак окончательно распадется – а мне приходилось признать возможность этого, – то начнется новая жизнь, с Розалиндой и Шарлоттой. И разумеется, у меня останется моя работа. Я чувствовала, что ко мне вернулась способность писать. Вероятно, этот перерыв в работе, творческий кризис, был мне необходим и пережитый мною мрачный эпизод окажется полезным. «Все это было не напрасно», – подумала я. Допив чай и взяв пальто и сумочку, я покинула ресторан и направилась к выходу из отеля. Но тут я услышала, как кто-то произносит знакомое имя:

– Миссис Нил! Миссис Нил!

Я не сразу сообразила, что это относится ко мне. Я подошла к стойке регистратуры, где сидела симпатичная молодая шотландка, с которой я разговаривала по прибытии в гостиницу. Я вспомнила, что ее зовут Мойра. Красивое имя. И если я не ошибалась, оно что-то значило в Древней Греции [9] Мойры – богини судьбы в Древней Греции. .

– Вам пакет из Лондона, – сказала девушка.

– Да что вы? – произнесла я, гадая, что бы это могло быть.

Мойра вручила мне маленький пакет, и я похолодела. На нем была надпись, сделанная почерком Кёрса.

– Миссис Нил, вам плохо?

– Нет, все… хорошо. – Сначала я не знала, что сказать, но потом меня вдруг прорвало: – Это, должно быть, кольцо. Я, похоже, потеряла его в «Харродсе».

«Интересно, – подумала я, – почему это слова сами собой слетают с моего языка, когда я говорю неправду?»

– Вам повезло, что его нашли, – заметила Мойра с некоторым сомнением в голосе. Пакет был слишком объемист для одного кольца.

– Да, действительно. Спасибо.

Я со страхом отнесла пакет в свой номер. Закрыв дверь и заперев ее на замок, я присела на кровать и стала осторожно разворачивать бумагу. В нос мне ударил неприятный запах сырой земли.

Я похлопала по пакету сбоку, но внутри ничего не шевелилось. Раскрыв его, я заглянула внутрь. Там было что-то, напоминающее маленький детский кулачок, завернутый в тонкую оберточную бумагу.

Сделав глубокий вдох, я сунула руку в пакет и тотчас отдернула ее, когда пальцы нащупали что-то мясистое и мягкое. Сверток упал на постель, и я, испугавшись, что эта гадость испачкает простыни, отнесла его в раковину под умывальником. Минуту-другую я постояла, борясь с тошнотой и думая, что с этим делать. Откуда Кёрс взял эту мерзость?

Я заглянула внутрь еще раз. Никакой записки вложено не было. Очевидно, Кёрс считал, что вещь говорит сама за себя.