Жан-Франсуа Паро - Человек со свинцовым чревом

Бросив последний взгляд на зеленые бордюры, посаженные рядом с розовыми кустами, Николя вернулся к Бурдо и Пикару, которые тем временем разговорились. Николя всегда удивлялся способности своего помощника завоевывать симпатию простого народа. Он попросил мажордома предупредить хозяина о том, что хотел бы с ним переговорить. Пикар удалился и вскоре вернулся, не говоря ни слова; он открыл дверь в большой зал, зажег факел и жестом пригласил Николя войти.

Мягкий, дрожащий огонь свечей озарял большой зал, стены которого были расписаны картинами воображаемой природы. Под большим сводом открывался вид на парк; вдали угадывались очертания деревушки. Чтобы создать иллюзию перспективы, художник на некотором расстоянии изобразил мраморную балюстраду, за которой находился едва намеченный парадный въезд. Свод, поддерживаемый ионическими колоннами, завершался пилястрами, поддерживающими аттик с декорированной панелью, на которой были изображены музицирующие ангелы. Справа и слева от свода рисунки на стенах создавали иллюзию пространства, намного превосходящего истинные размеры зала. Николя по достоинству оценил творение этого удивительного союза резца и кисти. Он погрузился в размышления, узнав в одной из тем природы картины своего детства. Несколько гравюр, без особой фантазии украшавших скудный интерьер дома каноника Ле Флоша в Геранде, давали Николя возможность унестись далеко-далеко в своем воображении. Он разглядывал их часами, особенно ту, что изображала казнь Дамьена на Гревской площади, до тех пор, пока ему не начинало казаться, что он перенесся на картину и стал участником ее действия. И так, будто во сне наяву, он пускался в невероятные приключения, каждый раз втайне боясь, что не сможет вернуться назад, к спокойной и безмятежной жизни. И теперь то, что он увидел здесь, эту выдуманную жизнь в барочном великолепии и оперном декоре, захватило его и увлекло за собой. Он вытянул руку, словно пытаясь проникнуть внутрь.

Раздраженный голос пробудил его, вернув к реальности:

— «Этот народ, заблуждающийся сердцем; они не познали путей моих» и находят удовольствие в порочных образах?

Николя обернулся. Перед ним стоял граф де Рюиссек.

— Псалом 94-й. Вы, месье, без сомнения, ни гугенот, ни янсенист. Я знал двух людей, имевших обыкновение цитировать их сочинения; один был святой, другой — лицемер. Эта дорога уводит нас от Бога в размышления о тщетном, о том, что является лишь пародией на жизнь.

— Однако она украшает парадный зал вашего дворца, господин граф…

— Я приобрел его у одного разорившегося дворянина, который любил жанр оптических иллюзий. Что до меня, я не поклонник этого искусства и собираюсь закрыть его картинами и гобеленами. Но давайте не будем терять время. В последний раз прошу вас, месье, позволить мне увидеть сына.

Он стоял прямо, оперевшись руками на спинку кресла. Он так сильно вцепился в дерево, что суставы пальцев побелели от напряжения.

— Господин граф, я должен заявить вам, что тело виконта де Рюиссека уже не находится во дворце. Оно перевезено в полицейское управление для дополнительного осмотра.

Николя ожидал взрыва, но напрасно. Лицо графа стало озлобленным и сосредоточенным, он сжал зубы, судорожно подрагивая. Он уселся в кресло и некоторое время хранил молчание.

— Это очень жестоко и немыслимо.

— Хочу добавить, что это решение было принято отчасти для вашей же пользы, чтобы избавить вас и графиню де Рюиссек от непереносимого зрелища…

— Месье, я привычен к картинам войны.

— С другой стороны, нам необходимо заключение врачей о характере ран вашего сына.

Николя не хотел вдаваться в подробности, оставляя своему собеседнику возможность домыслить ситуацию. Это было излишним.

— Вы хотите сказать, что намереваетесь произвести вскрытие тела моего сына?

— К моему великому сожалению, месье. Это необходимо, чтобы установить истину.

— Но какую истину вы собираетесь открыть, если мой сын умер в комнате, закрытой ключом на два оборота? Вы же сами это подтвердили. Для чего еще вы станете истязать безжизненное тело?

— Подумайте, месье, что этот осмотр может послужить точному выяснению обстоятельств смерти и доказать, к примеру, что ваш сын мог ранить себя, когда чистил оружие, и таким образом мы снимем с него позорное клеймо самоубийцы…

Николя не надеялся, что его попытка обмануть графа увенчается успехом. Но в чрезвычайных ситуациях соображения морали цепляются за каждую мелочь. Николя почувствовал, что его собеседник не принял возможность этой гипотезы, будучи убежденным в версии самоубийства.