Дэвид Дикинсон - Смерть в адвокатской мантии

Он мячиком покатился обратно, просеменив мимо полотна Джошуа Рейнолдса, изображавшего прислонившегося к лошади полковника Сент-Леджера, друга и конюшего Георга III. Полковник задумчиво глядел вдаль. Быть может, подумал Пауэрскорт, он мечтает о скачках, которые теперь названы в его честь.

— Любой коммерсант сказал бы вам, лорд Пауэрскорт, что всякое крупное дело развивается неравномерно. Коммерцию нельзя сравнить с биением человеческого сердца, у нее свой ритм. Несколько удачных лет, потом плохой год. То ваши финансовые показатели сияют в солнечном свете, то тускнеют в тени облаков.

Панкноул остановился прямо перед детективом. Снаружи, в саду, надменно прогуливались два павлина, явно считавшие этот диковинный британский дом своим.

— Но враги мои, лорд Пауэрскорт, ошибаются, утверждая, что в пасмурные времена имели место обман и хищения, что я, Иеремия Панкноул, грабил честных людей, доверивших мне свои скромные сбережения. Ничего подобного! Это всего лишь закон развития бизнеса. Если бы коварные злопыхатели не ввели в заблуждение полицию, дела мои снова пошли бы в гору, засверкали новым невиданным успехом. И солнце, без сомнения, еще просияет! И оно взошло, — Панкноул понизил голос, словно говорил сам с собой, — только меня уже не было здесь, и я не мог получить прибыль, потому что меня изгнали, запретив торговать на бирже.

Пауэрскорт решил, что Панкноул наконец выдохся. Отнюдь. Поднялась новая волна праведного гнева:

— Полиция! Господи помилуй, полиция! Полагаю, лорд Пауэрскорт, — бросил хозяин хитроватый взгляд на детектива, — вы не раз имели с ними дело, и их полностью удовлетворяла ваша деятельность. Но что они могут знать о моей, что? Безнадежное, глухое невежество! — Заложив руки за спину, Панкноул снова двинулся через гостиную, на сей раз в направлении прекрасной дамы кисти Гейнсборо. — Вы не поверите, один молоденький инспектор думал, что слово «дивиденд» на футбольном жаргоне означает что-то вроде пари футбольных болельщиков. А другой, постарше, считал, что, раз в балансе значится «дефицит», стало быть, какая-то сумма украдена. Еще один, старший инспектор (вообразите только — старший!) был убежден, что двойная бухгалтерия — это когда сначала все записывают в тетрадки наподобие их полицейских блокнотов, а затем переписывают в счетные книги. Потому, мол, и называется «двойная запись». Ну что тут можно доказать, лорд Пауэрскорт? Я жду судебных слушаний. Жду с нетерпением! И с надеждой на справедливость.

Закончив марш протеста, толстяк уселся напротив Пауэрскорта.

— Мою защиту возглавит сэр Айзек Рэдхед, а помогать ему будет Чарлз Огастес Пью, которого считают мастером перекрестных допросов. — Панкноул говорил о своих адвокатах с такой гордостью, будто это были звезды его любимой футбольной команды.

— Я знаю Чарлза Огастеса Пью, мистер Панкноул. Действительно, в зале суда это свирепый тигр. — Пауэрскорт давно перестал удивляться тому, что он называл моральным нейтралитетом адвокатуры. И все же он не согласился бы защищать Иеремию Панкноула, несомненного мошенника. Однако адвокаты, которых он высоко ценил и уважал, не брезговали взять у жулика монетку, впрочем, видно, не такую уж мелкую. Адвокатское сообщество напоминало ему вереницу кебов у крупного вокзала, готовых везти любого, кто им заплатит.

«Что ж, похоже, сейчас самое время перейти к цели моего визита в Парадиз», — подумал он и добавил:

— Как раз об адвокатах я и хотел поговорить с вами, мистер Панкноул, точнее, спросить вашего совета.

— Слушаю вас, — благосклонно качнулся к нему белый бильярдный шар. — Буду рад помочь.

— Вам не хуже меня известно, мистер Панкноул, что судебного процесса с нетерпением ждете не только вы, но и некие достойные персоны, никак не связанные ни с вашими компаниями, ни с вами лично.

«Прости меня, Господи, — думал Пауэрскорт. — Будь я католиком, пришлось бы бежать отсюда прямиком на исповедь и каяться во лжи, за которую моя покойная ирландская бабушка немедленно отослала бы меня вымыть свой лживый рот с мылом».

Он с облегчением увидел, что бильярдный шар спокойно слушает его и согласно кивает.

— Так вот, ходят слухи, уж не знаю, насколько они правдивы, что кое-кто из этих джентльменов недостаточно щепетилен в отношении своих оппонентов. — На самом деле Пауэрскорт был твердо уверен, что эти люди тесно связаны с деятельностью Панкноула. Мысленно он называл их рэкетирами, вымогателями и бандитами.