Макс Коллинз - Кровавый срок

Я кивнул головой.

Веннер-Грен при этом широко заулыбался.

— Ну, к нам снова идет Хант. Мистер Геллер, я отпускаю вас к этой очаровательной молодой леди. Ваша дочь?

— Нет.

Он просиял.

— Разве это не великолепно! Приятного вам вечера, мистер Геллер.

Я что-то пробормотал в ответ, кивнул обоим на прощанье и, словно в оцепенении, вернулся к своему столику.

— Как это? — спросила Келли.

— Дьявол, — ответил я.

— О, Геллер — ты невыносим!

— Как ты сказала?

Девушка с любопытством посмотрела на меня.

— Не знаю. А как я сказала?

— Нет. Ничего. Все в порядке.

Она хотела остаться, чтобы понаблюдать за лимбо, но я предпочел поскорее выбраться оттуда. Это был последний уик-энд, который я провел с этой стюардессой. Не думаю, чтобы у меня был слишком уж веселый вид во время нашего маленького путешествия.

Спустя год Аксель Веннер-Грен умер от рака. Его состояние было оценено в более чем миллиард долларов.

Я снова побывал на Багамах лишь в 1972 году, на этот раз с более близкой мне по возрасту женщиной, на которой по воле случая я женился. Это был наш медовый месяц, а моя жена, если быть точным, вторая жена, всегда мечтала увидеть Багамы.

Особенно ей хотелось посмотреть резиденцию губернатора, поскольку она, словно девочка, была захвачена душещипательной любовной историей о герцоге и герцогине Виндзорских.

Нассау не слишком изменился, хотя и все небольшие перемены были не к лучшему: американские закусочные на окраинах, а на Бэй-стрит — бесчисленные магазины спортивной одежды и на каждом углу — предлагающий купить наркотики черный, насквозь провонявший ганджей.

Но там также была (и есть) машина времени под названием «Грэйклиф», огромное, старое, увитое плющом здание георгианской эпохи, стоявшее неподалеку от резиденции губернатора и впервые открывшее свои двери для постояльцев еще в 1944 году. Номер для новобрачных представлял собой маленький, отдельно стоящий домик рядом с бассейном посреди экзотического тропического сада. Ресторан отеля, на террасе которого мы предпочитали ужинать, был самого высшего разряда.

В первый же вечер нашего приезда, после ужина, состоявшего из паштета из гусиной печенки с трюфелями и тушеного по-голландски стейка, толстого, как телефонный справочник, и нежного, словно прикосновение матери, нам подали дымящееся, горячее суфле в чашечках для десерта.

— Я никогда раньше не ела кокосового суфле, — сказала моя жена.

— А я ел. И нигде оно не может быть лучше, чем в этом месте.

Она попробовала.

— Гм! Попробуй! Может быть, на этот раз ты испытаешь другие ощущения...

Я сломал светло-коричневую корочку, зачерпнул ложечкой белую с оранжевым оттенком массу и ощутил сладкий аромат кокосового ореха с привкусом банана, апельсина и рома...

— В чем дело? — Жена наклонилась ко мне. — Слишком горячо, дорогой?

— Желтая птичка, — произнес я.

— Что? — не поняла жена.

— Ничего. Официант!

Подошел молодой симпатичный негр.

— Да, сэр?

— Я могу поговорить с шеф-поваром?

— Сэр, шеф-повар...

— Я хочу похвалить его за десерт. Это очень важно.

Я втиснул в его ладонь десятидолларовую купюру. Моя жена смотрела на меня, как на безумного. Это было уже не в первый раз и вряд ли в последний.

— Вообще-то, сэр, шеф-повар не готовит десерты и пирожные, этим занимается хозяйка.

— Проводите меня к ней.

Моя жена с трудом скрывала смущение.

— Прошу тебя, дорогая, — проговорил я, взмахнув рукой в воздухе, — подожди меня здесь...

Я прошел на кухню, немного подождал, и через несколько секунд, которые показались мне вечностью, вошла она. Белый передник поверх голубого платья напомнил мне униформу горничной, которую она носила так много лет назад.

Сначала она меня не узнала.

— Марджори! — произнес я.

На ее милом лице, где возраст оставил лишь легкий отпечаток, появилось сначала выражение неуверенности, потом растаяло, и она спросила:

— Натан? Натан Геллер?

Я обнял ее. Не целуя, просто держал ее в своих объятиях.

— Я приехал сюда на медовый месяц.

Я отпустил ее, но мы остались стоять очень близко друг к другу.

Волосы Марджори были лишь слегка тронуты сединой, но фигура почти не изменилась. Может быть, стала лишь чуть-чуть полнее в бедрах. Но не будем обсуждать мои впечатления.

Марджори широко улыбнулась.

— Ты что, только теперь женился?

— Ну, это уже второй раз. Я думаю, что этот брак будет подольше, или, по крайней мере, переживет меня. А ты замужем за шеф-поваром?