Макс Коллинз - Кровавый срок

— Отпечаток пальца?

Мелчен пожал плечами.

— Возможно, он сказал тогда «отпечатки пальцев».

— Вы ехали вместе с капитаном Баркером из Нассау в Бар-Харбор?

На фоне четкого английского произношения Каллендера южноамериканский акцент Мелчена звучал лениво и как-то даже глупо.

— Конечно.

— Вы обсуждали обстоятельства дела Оукса?

— Да, конечно.

— И вы обсуждали эту весьма важную улику?

Мелчен вздрогнул; он казался смущенным.

— Отпечаток или отпечатки пальцев. Вы обсуждали их с вашим напарником, капитан Мелчен?

Поразмыслив некоторое время, тот произнес:

— Э-э... это не было предметом нашего разговора.

— Сэр? — переспросил Каллендер.

— Мы их не обсуждали.

Удивление аудитории, над которой прокатилась волна бормотания, было очевидным, также как и удивление главного судьи, который оторвался от своих протокольных записей.

Каллендер продолжал допрос:

— Вы и капитан Баркер были привлечены к расследованию этого дела и работали как напарники?

— Да.

— И весь путь из Нассау вы проделали вместе?

— Да.

— И вы впервые узнали об этой важной улике только тогда, когда капитан Баркер сообщил о ней леди Оукс и Нэнси де Мариньи?

— Э-э-э... да.

— Тем не менее капитан Баркер заявляет, что знал об этой улике с девятого июля, то есть со дня ареста обвиняемого. И теперь вы под присягой заявляете, что во время путешествия из Нассау в Бар-Харбор при обсуждении обстоятельств дела Баркер ни разу не упомянул об этом важном факте?

— Э-э... это... верно. Да!

Каллендер приблизился к присяжным и, улыбнувшись, покачал головой; позади него главный судья Дэли задал свой вопрос свидетелю:

— Не кажется ли вам странным, сэр, что капитан Баркер не рассказал вам об этом отпечатке во время поездки в Бар-Харбор?

— Ну, — произнес Мелчен с видом школьника, который сообщал учителю о том, что собака съела его домашнюю работу, — теперь я припоминаю... что капитан Баркер ходил вместе с майором Пембертоном в лабораторию британских ВВС, чтобы проявить снимок отпечатка, который, по их утверждению, принадлежал обвиняемому. Только было ли это девятого июля?

Главный судья округлил глаза и с досады отбросил свой карандаш.

Каллендер воспользовался удобным моментом и нанес решительный удар.

— Давайте теперь обратимся к событиям девятого июля, капитан. Ведь вы и капитан Баркер рекомендовали арестовать обвиняемого именно в этот день?

— Да.

Каллендер обвиняюще указал пальцем в сторону свидетеля.

— Я утверждаю, капитан Мелчен, что ваши показания на предварительных слушаниях в части, определяющей время допроса обвиняемого между тремя и четырьмя часами пополудни девятого июля, являлись фальсифицированными с целью доказать, что обвиняемого не было наверху перед тем, как был снят отпечаток пальца!

Мелчен расстегнул свой пропитавшийся воротничок рубашки; он улыбнулся смущенной, стыдливой улыбкой.

— Это совсем не входило в мои намерения... моя память... подвела меня. Это была ошибка.

— И при том какая! — с усмешкой произнес Каллендер. — А какое странное совпадение, что вы и два местных констебля сделали одну и ту же ошибку!

Мелчен неловко улыбнулся и пожал плечами.

— Вопросов больше не имею, милорд, — с отвращением сказал Каллендер.

Следующим свидетельствовал сам Баркер, но долговязый, сурового вида детектив с твердым взглядом голубых глаз и темными, седеющими на висках волосами в отличие от своего напарника был парень не промах. Он обладал умением держаться профессионально и стоял на свидетельской трибуне уверенно, держа руки в карманах брюк своего серого двубортного костюма.

К допросу свидетеля приступил сам генеральный прокурор, и как вопросы, так и ответы показались мне слишком точными и заготовленными заранее. Отрепетированными. Но присяжные, забыв о жалком бессвязном бормотании предыдущего свидетеля, похоже, с жадностью прислушивались к экспертным суждениям Баркера.

Значительная часть времени была потрачена на перечисление впечатляющих фактов из биографии свидетеля и на установление хода следствия и обстоятельств ареста графа. Вскоре после того как Хэллинан перешел к обсуждению отпечатка, Хиггс выступил с возражением против принятия отпечатка пальца де Мариньи в качестве улики.

— Этот отпечаток пальца не является лучшей уликой, — заявил Хиггс главному судье. — А вот ваша ширма с отпечатками на ней — другое дело.

Главный судья кивнул, качнув локонами своего белого парика.