Макс Коллинз - Кровавый срок

В своей назойливой манере Дуглас также заявил, что будто Фредди сказал об Оуксе: «Этого старого ублюдка так или иначе следовало бы убить».

Хиггс предоставил возможность допросить свидетеля помощнику Каллендеру. Несколько полноватый, но подвижный красавец с овальным лицом обратился к Дугласу с вопросом:

— Осознаете ли вы тот факт, что обвиняемый — француз, что французские законы отличаются от британских?

— Да, осознаю, — ответил тот.

Главный судья наклонился вперед и задал свой собственный вопрос:

— Вы знали о том, что обвиняемый родом с Маврикия?

— Да, милорд.

Каллендер натянуто улыбнулся.

— А разве обвиняемый не справлялся, найдено ли орудие убийства?

— Конечно, справлялся!

— Но, при данных обстоятельствах, разве не представляется совершенно естественным задать такой вопрос? Может ли человек быть осужден при отсутствии орудия убийства?

— Да, это вполне нормальный вопрос, сэр.

— А разве вы не говорили обвиняемому: «Из-за сэра Гарри суетятся потому, что у него были бабки. Если бы это был какой-нибудь нищий цветной ублюдок из Грант-тауна, мне бы не пришлось так вкалывать»?

— Я не припоминаю, что говорил что-либо подобное.

— Вы часто пользуетесь выражением «ублюдок»?

— Я очень редко использую это слово.

Улыбка исчезла с лица Каллендера; он указал пальцем на щеголеватого маленького шотландца.

— Я заявляю, лейтенант Дуглас, что «ублюдок» — это ваше любимое словечко!

— Я это отрицаю!

— И еще я заявляю, что именно вы сказали: «Этого старого ублюдка так или иначе следовало бы убить».

— Я отрицаю это. Это были слова обвиняемого.

— Это все, милорд, — произнес Каллендер, обращаясь к судье.

Вся эта сцена явила собой прекрасный пример перекрестного допроса, но Дуглас оказался твердым орешком. Фредди сидел в клетке с мрачным видом. От его былого задора не осталось и следа.

Следующий день начался слишком уж мелодраматично для такого процесса: леди Оукс, которой позволили присесть на свидетельской трибуне, одетая в траурное платье, с черной вуалью на шляпке и в черных же перчатках, говорила мягким, убежденным голосом о пятне, которое легло на семью из-за замужества их дочери.

Она обмахивалась пальмовым веером, подносила стакан воды ко рту дрожащей рукой; это было представление, апеллировавшее к сочувствию. И, как бы цинично это ни звучало, это действительно было представлением: эта хрупкая, болезненного вида вдова с заплаканным лицом мало напоминала ту сильную женщину, с которой я встретился в «Билтморе» в Майами-бич. Я уже не говорю о непреклонном решении выставить меня из «Британского Колониального».

И все-таки, в общем потоке свидетелей, вызванных с тем, чтобы очернить Фредди, Юнис Оукс была самым слабым звеном. В общем, она почти ничего не сказала: Фредди написал «ужасное» письмо с критикой сэра Гарри их впечатлительному сыну Синди; Фредди, по-видимому, подстрекал Нэнси порвать с родителями, если они не примут его «в своем фамильном кругу».

Вот почти и все.

Хиггс задал в порядке перекрестного допроса всего шесть осторожных вопросов, среди которых был и такой:

— Леди Оукс, не приходилось ли вам когда-либо слышать от обвиняемого угроз физической расправы в адрес вашего мужа?

— Конечно, нет! — резко ответила женщина.

А вот это была та самая леди Оукс, которую я видел в «Билтморе»!

— И, насколько вам известно, — продолжал Хиггс, — единственным, на что жаловался обвиняемый, было то, что сэр Гарри отказывался принять его в семью?

— Я так полагаю.

— Милорд, у меня больше нет вопросов.

Весь остаток утра и полдень свидетельскую трибуну занимал гордость отдела по расследованию убийств майамской полиции — жирный, румяный и несколько суетливый капитан Эдвард Мелчен. На протяжении нескольких часов Эддерли осторожно вел свидетеля по следам его показаний на предварительных слушаниях, включая сюда и рассказ о ходе следствия, подробностях ареста де Мариньи и замечаниях, которые, по утверждениям некоторых свидетелей, обвиняемый отпускал в адрес сэра Гарри.

Хиггс снова бросил в бой своего ассистента, и Каллендер почти сразу же схватил Мелчена за горло.

— Капитан, — начал он, — о какой важной улике сообщил ваш напарник Джеймс Баркер леди Оукс и миссис де Мариньи в Бар-Харбор после похорон сэра Гарри?

Мелчен облизнулся.

— Капитан Баркер сообщил им, что на китайской ширме был обнаружен отпечаток пальца графа де Мариньи.