Макс Коллинз - Смерть в послевоенном мире (Сборник)

— Я тоже выпил бы, — сказал Мартин. — Пива. Ему тоже.

— Пивко — дело хорошее, — великодушно согласился я.

Нэнси вышла на кухню.

— Что предлагает Джейк? — спросил Мартин.

Я пояснил, что Джейк опасается, если раздуть эту стрельбу в нечто более существенное, сначала в газетах, а затем в суде, то коррумпированные полицейские и дельцы от политики сровняют профсоюз с землей.

— Джейк предлагает вам с Куки вместе залатать брешь в заборе. Придумать какую-нибудь сказку. Затем договориться, как руководить союзом вместе, откупиться от него, словом, мало ли что еще.

— Плевал я на это дерьмо! — выругался Мартин. — Что случилось с этим жиденком, у него не все дома?

— Послушай, если ты работаешь на вестсайдской территории, — произнес я, — то там, где дело касается евреев, должен следить за своим языком.

— Ты-то что так волнуешься? Ты же ирландец.

— Неужели Геллер для тебя звучит по-ирландски? Пусть рыжие волосы не вводят в заблуждение.

— Тогда я плевал и на тебя тоже. Куки — лживый маленький жиденок, а Джейк якшается с ним. Проклятье! Считал, что можно довериться этому маленькому ублюдку...

— По-моему, можно. Думаю, он пытается спасти твой профсоюз от развала. Не знаю только, стоит ли его сохранять. Для чего ты-то в него влез, может быть, и впрямь заботишься о рядовых членах? А может, все дело в деньгах. В любом случае, я бы на твоем месте ворочал шариками побыстрее и состряпал бы более или менее сносную историю, чтобы Джейк попытался продать ее Куки. Потом, когда пыль осядет, у тебя все равно останется кое-что, чем можно будет заняться.

Мартин подошел ко мне вплотную и, направив на меня толстый палец, проговорил:

— Не верю тебе, скользкий сукин сын. Это ловушка. Хочешь свести нас вместе, чтобы я угодил в полицию и отправился под замок, а Джейк и Куки тем временем приберут союз к рукам.

Я поднялся с кресла:

— Решай сам. Меня послали передать тебе это предложение, что я и сделал. Теперь с вашего позволения...

Тыкая мне в грудь пальцем, Мартин проговорил:

— Передай от меня этому маленькому жиденку Рубинштейну, что...

Я звонко врезал ему по физиономии.

Но он не скис, а, наоборот, распалился. Уставившись на меня, выставив перед собой массивные кулаки, Мартин двинулся вперед с явным желанием как следует проучить.

Пришлось врезать этому подонку пару раз, потом добавить еще. Он упал. Я помог ему подняться на ноги. Повиснув на мне, Мартин попытался ударить меня сбоку. Тогда я крепко двинул ему по скуле, он рухнул и остался лежать на полу.

Вошла Нэнси, держа по кружке пива в каждой руке.

— Что... — начала было она, карие глаза широко раскрылись.

— Спасибо, — поблагодарил я, взяв кружку и залпом осушив ее, тыльной стороной ладони вытер пену с губ и добавил: — Вот это как раз то, чего мне не хватало. — И ушел, оставив их там.

На следующий день, рано утром, когда я еще брился в своем номере в отеле «Моррисон», зазвонил телефон.

Это был Джейк.

— Как вчерашний вечер? — поинтересовался он.

Я рассказал.

— Проклятье, — выругался Джейк. — Я все же переговорю с Куки. Посмотрим, может удастся немного их успокоить.

— Думаю, слишком поздно.

— Согласен, — сумрачно произнес Джейк.

Мартин явился в полицию в субботу; он сам пришел к «Бочонку» Гилберту. Стиг в этом деле уже не участвовал. То, как представил события Мартин, существенно расходилось с версией Куки. Мартин заявил, что Куки сидел в его кабинете и говорил по телефону («на что не имел никакого права!»). А когда Мартин потребовал, чтобы тот ушел, Куки накинулся на него с кулаками, и Мартину пришлось защищаться. Тогда Куки, достав пистолет, ударил его по голове, и Мартин потерял сознание. После этого Куки якобы нанес ему еще несколько ударов пистолетом. Придя в себя, Мартин умудрился вскочить, и тогда между ними завязалась борьба, пистолет трижды выстрелил.

Оружия так и не нашли. Если бы пистолет действительно принадлежал Куки, Мартину было бы выгодно предъявить его следствию, но он этого не сделал.

Мартина задержали по подозрению в попытке преднамеренного убийства. Капитан Дан Гилберт, выступая от имени государственного прокурора, наложил арест на профсоюз, объявив, что он управлялся «методами чистого рэкета». Профсоюз закрыли до того времени, пока «действительно работающие члены союза сами не захотят возобновить его деятельность и сами изберут своих руководителей».

В газетах подобного рода заявления смотрелись просто замечательно, однако в действительности они оказали солидную услугу Скидмору и его окружению.