Она вздохнула и пошла вперед. Быстро. Я шел рядом с ней.
– А знаете, что я думаю, миссис Нитти?
– Что же вы думаете?
– Я думаю, что вы – вдова с большим стажем. Ведь получается, что вы были черной вдовой много лет.
Антуанетта остановилась на дорожке рядом с рельсами и ударила меня. Сильно. Это была сильная, тонкая, жалящая пощечина.
– Что вы знаете? – произнесла она. В ее грудном голосе слышалась горечь, но было и еще кое-что. Боль.
Моя щека горела, но я продолжал говорить, как Эстелл Карей в последние минуты ее жизни.
– Вы хотите, чтобы я поверил, что вы не следили франком по поручению Рикка? Что это не вы отправили его сегодня на верную смерть, сообщив о его ежедневных прогулках?
– Мне плевать на то, чему вы верите!
Она замедлила шаг. Потом остановилась и повернулась ко мне.
– Я любила Фрэнка, – сказала она. – Я любила его много лет. И он полюбил меня. Он боготворил свою Анну, но любил он меня.
– Вот дьявол! – воскликнул я, остановившись на дорожке. – Я верю вам.
Она медленно покачала головой, погрозив мне пальцем.
– Возможно, кое-что... кое-что из того, что вы сейчас сказали – правда... но знайте одно: я никогда не была осведомительницей Рикка. Я никогда не предавала Фрэнка. Я не шантажировала его, чтобы он на мне женился. Я не черная вдова! Не черная вдова!
Она села на склон рядом с дорогой.
– Я просто вдова! Еще одна вдова! Я сел рядом с ней.
– Извините, – проговорил я.
Все еще шел мелкий дождь. Все еще моросило.
Она тяжело дышала.
– Понимаю. Вы что-то чувствовали по отношению к моему мужу. Поэтому вы и рассердились.
– Думаю, так и есть.
Теперь в ее глазах появилась боль.
– Так тяжело осознавать, что он ушел таким образом. Умер от своей собственной руки.
– Мой отец покончил с собой, – произнес я.
Антуанетта взглянула на меня.
– Он тоже выстрелил себе в голову, – сказал я, глядя на нее. – С этим можно научиться жить, но забыть это невозможно.
– Возможно, сегодня вы потеряли своего второго отца.
– Это чересчур сильно сказано. Но мне очень жаль, что этот старый негодник умер.
Посмотрев на нее в следующий раз, я увидел, что она плачет. Железная леди плакала.
Я обнял ее за плечи, и она плакала у меня на груди
Когда я подвел ее к двери, мальчик как раз возвращался домой.
Я предполагал, что Фрэнк не сможет выполнить своего последнего обещания, которое он мне дал. Ведь я говорил с ним в четверг ночью, а в пятницу днем он уже был мертв.
Но в субботу утром бледный, трясущийся Барни Росс, для разнообразия одетый в гражданское – коричневый пиджак, серые брюки и небрежно повязанный галстук, видневшиеся из-под помятого серого плаща, – около одиннадцати часов явился ко мне в контору. Войдя, он хлопнул дверью.
Я стоял возле стола Глэдис и передавал ей мои заметки, касающиеся одного отчета по страхованию.
– Нам надо поговорить, – сказал Барни. Он весь взмок. Хоть уже и чувствовалось начало весны, но никто еще не начал потеть от жары. Кроме Барни.
Похоже, Глэдис оторопела при виде такого раскисшего, сердитого Барни Росса – она никогда не видела его таким. И ей потребовалось некоторое время, чтобы принять свой обычный неприступный вид.
– Оставьте этот отчет, – велел я ей. – Вы свободны и можете идти домой. – По субботам мы работали лишь до полудня.
– Конечно, мистер Геллер, – произнесла она, поднимаясь и собирая свои вещи. – До понедельника. – И еще раз удивленно взглянув на нас, она пошла к двери.
– Заходи в мой кабинет, – жестом приглашая его, сказал я и улыбнулся.
Его рука, плетью висевшая сбоку, дрожала. Другой рукой он опирался на деревянную трость, которая ходуном ходила под его трясущейся рукой – как кокосовая пальма в штормовую погоду.
– Это твоих рук дело, Нат?
– Заходи в мой кабинет. Садись. Отдохни.
Он быстро-быстро, насколько позволяла его трость, прошел мимо меня и сел. Я подошел к письменному столу. Барни тер ладони о свои ноги. Он не смотрел на меня.
– Это ты мне подстроил, Нат?
– О чем ты, Барни?
Теперь он постарался взглянуть на меня, но ему это было непросто: он не мог сосредоточить своего взгляда на чем-то определенном.
– Мне ничего не продают. Мне нужно мое лекарство, Нат.
– Ты хочешь сказать, тебе нужна доза?
– От головной боли и от болей в ушах. У меня бывают рецидивы малярии. Черт, если уж ты не понимаешь, в чем дело, то кто еще поймет меня!
– Сходи к врачу.
– Я... я первые три недели все время ходил по врачам, Нат. И они делали мне инъекцию, но лишь одну каждый врач. Мне пришлось идти к уличным торговцам.
Читать дальше