Макс Коллинз - Двойник

Чикагская полиция сделала открытие, что с Анной в квартире жил какой-то мужчина. В газетах делались намеки, что полиция считает, что это был Диллинджер. Но дальше таких предположений дело не пошло.

В пятницу после стрельбы в «Байографе» некий Джеймс Пробаско, как сообщалось в газетах, упал с девятнадцатого этажа из окна «Бэнкерс билдинг» и приземлился в аллее у этого здания. Летел он головой вниз и задел пешехода. Выпал он из той же самой комнаты для допросов, где я беседовал с Коули и Пурвином. В этой комнате он был с Коули и какими-то агентами, которые его допрашивали (Пурвин в это время нежился в лучах славы в Вашингтоне), и, как сообщили газетчики, он сумел выпрыгнуть из окна. Коули заявил, что Пробаско выглядел очень подавленным. Никто в здании, стоявшем напротив – «Рукери» – не видел, как прыгал этот человек. Одной из причин подавленности Пробаско, кроме боязни своих «дружков» из преступного мира, которые считали, что он может «заговорить», было заболевание герпесом и плохое состояние нервной системы.

Я никогда не слышал о Пробаско и не встречался с ним, но говорили, что он был связан с «горячими деньгами», с гангстерами и Диллинджером. Были у него связи даже с политиками. Через свою жену он породнился с бывшим членом муниципалитета Томасом Дж. Боулером, ставшим недавно президентом санитарного управления района. Он был старым дружком Сермэка.

Пробаско было уже за шестьдесят, и ему грозил год пребывания в тюрьме по обвинению в помощи беглецу. Но он не был человеком, способным на самоубийство. Среди бандитов и копов разнеслись слухи, что агенты ФБР постоянно подвешивали заключенных за ноги из окна, чтобы те разговорились. В случае с Пробаско они, наверное, старались заставить его признаться в участии в пластической операции Диллинджера, слухи о которой они начали распускать.

Бывший ветеринарный врач Пробаско, наверное, помимо «отмывания денег» занимался еще хирургическими операциями – агенты нашли в его квартире резиновые перчатки, эфир, бинты, пластырь, йод и пистолеты. Они заявили, что он входил в группировку, включавшую в себя адвоката Пикета и двух врачей, которые сделали Диллинджеру и его дружку Гомеру Ван Метеру пластические операции.

Постепенно эта история распространилась после «полета» Пробаско, и почти все задержанные в ответ на обещание получить условное наказание стали давать показания. Только один Пикет подвергся суду, но был признан невиновным, потому что присяжные решили, что он как адвокат пытался помочь своему клиенту Диллинджеру.

Человека, которого убили у «Байографа» в ту жаркую воскресную ночь, похоронили на кладбище Краун-Хилл в Индианаполисе. Похороны состоялись в следующую среду. На этот раз толпа любопытных была разогнана Богом – во время церемонии разразилась гроза. Гроб опускали под сверкание молний и раскаты грома. На этом кладбище покоились останки президента Бенджамина Гаррисона, нескольких вице-президентов США, губернатора Индианы, писателя Бута Таркингтона, поэта Джеймса Виткомба Рили и изобретателя пулемета Р. Дж. Гетлинга.

Спустя несколько дней старший Диллинджер, этот бедный до неприличия фермер, заплатил за то, чтобы гроб откопали и в могилу залили цемент, смешанный с металлоломом. Когда масса застыла, ее присыпали землей. Сверху были положены четыре железобетонные глыбы...

Отец Диллинджера объяснил, что сделал это для того, чтобы «упыри» не мешали спокойно спать его сыну.

– Если они захотят вынуть его, – сказал отец с улыбочкой, от которой его морщинистое лицо стало совсем старым, – им придется устроить здесь сильный взрыв.

Старик напрасно волновался – никто не желал выпускать его из могилы.

Через месяц я стал серьезно задумываться по поводу выбранной профессии. Мое имя мелькало в газетах, в «Ньюс» сообщался и адрес моего агентства, но даже после такой рекламы клиентов не прибавилось. Мне не грозила смерть от руки «Детского личика» Нельсона или Гомера Ван Метера. За все мои тревоги и старания я получил всего несколько сотен долларов. И почти удостоверился, что занимаюсь не той работой.

– Насколько я хорош? – спросил я у Салли, когда мы лежали в мягкой постели на ее шелковых простынях. В темноте Салли ласково прижалась ко мне.

– Ты очень хорош, – ответила она улыбаясь.

– Не меняй тему разговора.

– Геллер, не будь таким мрачным.