Филипп Ванденберг - Свиток фараона

Нагиб, от которого не укрылось состояние Омара, успокаивающе сказал:

— Выше голову, она обязательно придет! — Он потащил друга к высокому парапету набережной, где в лучах заходящего солнца они могли наслаждаться видом на бухту со стоящими на рейде кораблями.

— Судьба все-таки справедлива, — начал Нагиб и смачно плюнул в морские волны. — Если Халима придет, значит, на то, что вы будете вместе, воля Аллаха. А если не придет, то ты должен поступать по своему разумению.

Омар молча кивнул, хотя эта мысль была ему как кинжал в животе. Египтянин не знает сострадания к себе. Он уверен: все, что с ним случается, происходит по воле Аллаха.

— Мы еще подождем до назначенного часа, — заметил Омар и с опаской взглянул на Нагиба, надеясь, что в этом желании товарищ ему не откажет. — В противном случае мы поедем одни.

— Договорились, — ответил Нагиб, — но только до полуночи. Иначе наш пароход отправится без нас.

Перед Омаром не было ничего, кроме мрачной пустоты. Его жизнь никогда еще не казалась такой бессмысленной, как в этот момент. Стремление, неописуемое желание убежать в далекие страны вместе с Халимой, начать новую счастливую жизнь в один момент улетучилось. Теперь, когда Омар был один и цели перед ним никакой не стояло, вопрос о будущем выглядел совсем иначе. Почему он вообще хотел сбежать, почему, зачем? В страхе время тянулось бесконечно, Омар не знал, как долго он смотрел на воду. В какой-то момент он вдруг почувствовал, как рука Нагиба легла на плечо, и подумал, что товарищ хочет отвлечь его от мрачных мыслей. Омар взглянул на него, и Нагиб кивнул в сторону: чуть поодаль от них небольшими шажками ходила взад-вперед состоятельная, по-европейски одетая дама. На ней был облегающий, не очень длинный дорожный костюм и дерзкая шляпка по последнему слову моды, в руках — чемодан. Халима? Это она или всего лишь мираж? Нет, точно, состоятельной дамой была Халима.

Нерешительно, словно боясь, что может ошибиться, Омар подошел к даме. Ей тоже потребовалось несколько секунд, чтобы узнать Омара.

— Халима!

— Омар!

Нагиб поторопил их, напомнив о том, чтобы они не слишком привлекали к себе внимание.

В одноэтажном здании портового управления с огромным количеством дверей, на которых было приклеено множество разных объявлений, их ждал Георгиос. Он заметно волновался, но не из-за своих намерений, а из-за предвкушения получить приличный бакшиш.

Ни для кого не было секретом, что египетский служащий не мог прожить на свое жалованье. В те дни должность чиновника фактически означала прощение всяких коррупционных дел, и Георгиос, которому нужно было содержать жену и четверых детей, без этой материальной поддержки вообще не смог бы просуществовать. Он часто проводил на иностранные суда нелегалов и людей, у которых появились проблемы с законом, которым просто нужно было исчезнуть, не оставив следа.

Обычно за свои услуги Георгиос брал двадцать фунтов, что равнялось его месячному окладу. Но Георгиос заботился о людях, с которыми имел дело, он очень внимательно осматривал своих протеже и назначал цену в зависимости от того, сколько у них имелось денег. От этой троицы он попросил плату почти в два раза больше обычной. Они, конечно, могли бы попробовать договориться в другом месте, если цена была запредельной.

Нагиб едва не потерял самообладание, услышав запрошенную Георгиосом цену, во всяком случае, он выглядел так, словно в любую секунду был готов наброситься на чиновника и притащить в ближайший полицейский участок для дачи показаний. Но кому от этого было бы лучше? Разумеется, работник порта начнет все отрицать, и им придется назвать в полиции свои фамилии, что будет намного хуже. Этого не мог допустить никто из них. Поэтому Халима дала Георгиосу сто фунтов, и он уладил с капитаном «Кенигсберга» все необходимые формальности, включая даже фальшивые документы, так что они при наступлении темноты «вполне легально» поднялись на борт.

Теплоход «Кенигсберг», пассажирско-грузовое судно водоизмещением в 3800 брутто-тонн, совершал один раз в месяц рейс между Гамбургом и Александрией, причем количество багажа и пассажиров было значительно выше нормы. Конечно, на пассажирском корабле путешествовать было намного комфортнее, но в данном случае морской переход до Неаполя и дальнейший переезд на поезде сокращали поездку на треть.

Поздним пассажирам указали путь к каюте, расположенной на нижней палубе, где проживали в основном слуги и лица, сопровождающие зажиточных господ, каюты которых находились на верхних палубах. Нагиб был единственным, кто до этого плавал по морю. Он нашел состояние каюты без иллюминаторов никудышным, но заметил, что здесь они будут привлекать к себе минимум внимания других пассажиров.