Мэтт Рубинштейн - После дождичка в четверг

Усевшись за стол и повертев манускрипт в руках, Джек почувствовал, что книга становится ему все более родной. Семь толстых дестей пергамента, каждая — из десяти — двенадцати двойных, грубо обрезанных листов; итого — почти триста страниц. Содержимое и обложку связывала в единое целое полоска кожи. Кое-где пергамент был порван, а затем подштопан, но нитки выпали, и остались только крошечные дырочки. Джек подумал, сможет ли расстаться, пусть даже на время, хотя бы с частью манускрипта, чтобы показать ее знакомому Питера — специалисту по древним книгам.

Вслед за фигурками мешкообразных человечков шли гигантские буквы. Некоторые повторяли те, что встречались в тексте; все они были отчетливо прорисованы и помечены линиями и кружочками. Все диагонали и петли сопровождались бисерными комментариями, как в учебнике чистописания или в азиатских идеограммах, где каждый росчерк имеет собственное значение, а каждая буква несет в себе зачаток смысла.

Был ли манускрипт последней отчаянной попыткой сохранить исчезающий язык, на котором говорил писец, а заодно с языком — и все верования, свойственные поколениям людей, говоривших на нем? Джек представил, что он сидит и записывает все известные ему слова, по мере того как наступает пустыня и поднимаются моря. Свидетельство того, кто мы такие (есть или были) и как мы общались друг с другом — если это не одно и то же.

В животе у него стянулся тугой узел, когда Джек перевернул страницу и обнаружил наконец хоть что-то знакомое — строку на греческом, строку на санскрите и примерно еще дюжину известных ему письменных систем. На мгновение ему подумалось, что здесь, возможно, кроется ключ к прочтению манускрипта, как это было с Розеттским камнем. [4] Базальтовая плита, найденная в 1799 г. в Египте, близ Розетта (ныне Рашид); относится к 196 г. до н. э. и содержит три идентичных по смыслу текста — два на древнеегипетском языке и один на греческом. Дешифровка иероглифического текста Ф. Шампольоном и положила начало чтению древнеегипетских иероглифов. Он буквально ощутил это кожей. Но его надежды не оправдались — это были всего лишь буквы знакомых ему алфавитов, записанные в должном порядке. Их невозможно сопоставить с языком манускрипта никоим образом, и даже после сосредоточенного изучения все эти старые записи казались столь же неудобочитаемыми, как и сам пергамент.

Приятель Питера сможет исследовать страницы при помощи углеродного метода. Вероятно, ему удастся найти ключ, которого так недостает Джеку: название города или реки, имя короля, слово, которое можно будет использовать, чтобы проложить себе путь. Но Джек не хотел ни с кем делиться. Никогда не знаешь, что окажется решающим — пятно пигмента на странице, росчерк пера, даже складка пергамента. Пренебрежение хотя бы одним из этих факторов способно сделать весь процесс бессмысленным.

Несколько страниц, заполненных изображениями растений и минералов, странных корешков и листьев, кристаллов и осколков. Потом — рисунок котелка, стоящего на маленьком огне, склянки различных форм и размеров, свет, проходящий сквозь призмы. Цвета остались яркими даже по истечении нескольких веков. Все это походило на современную физику, но, конечно, это была физика мира, описанного в манускрипте, мира пирамид и пагод; возможно, даже некая новая физика, несущая множество объяснений.

Бет открыла входную дверь, и по церкви пронесся сквозняк. Последняя часть манускрипта представляла собой энциклопедию хитроумных шестеренок, рычагов и зеркал, а также серию причудливых образов — карлики с огромными лбами и пустыми лицами; состояния природы (солнце, снег, град, ливень, морось); башня с огнем на вершине. На последнем рисунке была изображена Библия — возможно, иная массивная книга, — озаренная лучами света. У Джека появилось ощущение, что он стал свидетелем засады на самого себя, когда Бет, нагнувшись, чтобы взглянуть на манускрипт, положила руку ему на плечо. От нее пахло библиотекой.

— И все-таки что это может быть? — спросила она.

— Не знаю. Да что угодно.

— Похоже на справочник.

— Или учебник.

— Ты так и не сумел ничего прочесть?

Джек покачал головой:

— Буквы… их примерно двадцать пять, но судить трудно. Видимо, значки означают буквы алфавита, а не слоги или идеограммы.

— Так, может быть, это английский? До того как появилась W, до того как стали различаться I и J? Или латынь, или греческий…

— Посмотри на фигурки людей — на то, как они нарисованы. Это ни на что не похоже. По-моему, я нашел абсолютно новый язык. То есть, наоборот, старый, утраченный язык.