К. Харрис - Что остается от небес

– Ясное дело. Такие возможности!

Девлин наклонил голову, пряча улыбку.

Под пеной кружев, некогда ясно-синим бархатным сюртуком и атласным жилетом скрывалась высохшая и сморщенная плоть. Тем не менее, было очевидно, что тело принадлежало необыкновенно крупному мужчине, ширококостному и плотному. Под действием испарений в крипте и времени черты лица исказились и усохли, а кожа сделалась темной, как у пожилого мавра с марокканских гор. Нижняя челюсть покойника не была подвязана, и открытый рот устрашающе зиял, зато в глазницах было полно каких-то клочков, похожих на обрывки бумаги

– Оболочки мушиных куколок, – ответил Гибсон на вопросительный взгляд Себастьяна.

Девлин прокашлялся, подавляя порыв натянуть простыню обратно на этот кошмар.

– Его, как я понял, ударили в спину ножом?

– Верно, – хирург похромал к лавке и взял с нее некий предмет. – Вот этим.

Почерневший кинжал был длинным и тонким. Его отлили вместе с рукояткой, а затем выковали клинок ромбовидного сечения без острых кромок. Это было оружие, предназначенное не резать, а глубоко колоть.

– Неплохой образчик, – заметил Себастьян, проводя пальцем по изящному орнаменту из цветов и листьев аканта на рукоятке. – Эпохи Ренессанса, наверное?

– Думаю, да. Итальянский.

Виконт перевел взгляд на сморщенную мумию у своих ног.

– Что мне хотелось бы знать в первую очередь, так это какого черта наш бархатно-кружевной джентльмен делал в склепе?

– Неизвестно. Но чем бы он там ни занимался, он был явно не один.

Выделив своему юному груму достаточно времени, чтобы тот, разинув рот, налюбовался на вожделенную мумию в анатомической комнате Гибсона, виконт затем направился на Сент-Джеймс-сквер, где просторный особняк, известный под названием Лондон-хаус, служил как официальной резиденцией, так и жилищем епископу Лондонскому. На мостовой перед домом номер тридцать два уже расстелили толстый слой соломы [10] В городах мостовые возле домов устилали соломой, чтобы приглушить цокот копыт и грохот железных колесных ободьев. , шторы на всех окнах были задернуты и каждый проем занавешен черным крепом. Когда Себастьян позвонил в тяжелый дверной колокольчик, похоронного вида слуга впустил посетителя в сумрачный холл.

– Полагаю, вы – виконт Девлин? – произнес приглушенный голос за спиной посетителя.

Обернувшись, Себастьян увидел худощавого, светловолосого священнослужителя, стоявшего на пороге небольшой часовенки, расположенной сразу справа от входа.

– Да.

От ступившего ближе церковника повеяло ладаном.

– Я доктор Саймон Эшли, капеллан епископа. Его высокопреосвященство просил меня оказать всю требуемую помощь, дабы облегчить ваши старания пролить свет на эту ужасную трагедию.

– Благодарю вас, – кивнул виконт.

Капеллан, сложив руки, поклонился. Это был мужчина примерно сорока лет, с тонкими, изящными чертами лица и бледностью человека, проводящего свои дни в четырех стенах. Непосвященному должность капеллана могла показаться скромной и незначительной. На деле все обстояло иначе. Епископ Прескотт сам некогда служил капелланом у епископа Винчестерского, а нынешний архиепископ Кентерберийский – у епископа Дурхемского. Данная должность являлась важной ступенькой в карьерной лестнице духовенства.

– Полагаю, вы хотите начать с… – священнослужитель запнулся, подергивая тонким носом.

– Это запах крипты, – объяснил Себастьян, окидывая взглядом холл: блестящие мраморные полы, высокие панели, ряды написанных маслом картин в тяжелых золоченых рамах, тоже занавешенные черной тканью – ярдами и ярдами траурного крепа. – Мне говорили, что он чрезвычайно въедливый.

– Да уж… – Саймон Эшли прокашлялся и махнул рукой в сторону ступеней. – Кабинет епископа наверху. Если соблаговолите проследовать за мной…

Девлин пошел за облаченным в черное одеяние капелланом по парадной лестнице. Шаги гулко отдавались в безмолвии просторного дома.

– Епископ вчера находился здесь?

– Да, большую часть дня, – ответил клирик, останавливаясь на втором этаже и распахивая дверь, ведшую в левое крыло. – У его преосвященства был назначен ряд встреч. Переезд в Ламбетский дворец [11] Ламбетский дворец – лондонская резиденция архиепископа Кентерберийского, расположенная на южном берегу Темзы, в районе Ламбет. Участок на другом берегу от Вестминстера принадлежал архиепископам уже в XXIII веке. От построек тех времен сохранилась только часовня в готическом стиле. Так называемая «Башня лоллардов», во время Английской революции служившая тюрьмой для инакомыслящих, была возведена в 1440 г. Кирпичный въезд на территорию дворца – постройка эпохи Тюдоров. Сам дворец был выстроен заново после революции в архаическом духе с элементами готики и обновлен в период торжества неоготики архитектором Эдвардом Блором. намечался не ранее, чем через две недели.