Кэрол Макклири - Алхимия убийства

— А здесь есть безлошадный экипаж с двигателем, работающим не на паре, а на бензине? — спрашиваю я Жюля.

— Да. Он называется «бенц». У этих машин большое будущее.

— Вот как? Говорят, это большая игрушка для богатых. Зачем нужен экипаж, приводимый в движение шумным, дымящим и пахнущим бензином двигателем, когда можно ехать в коляске, запряженной лошадью? Кроме того, эти безлошадные будут только загрязнять воздух, шуметь, создавать хаос на улицах. К тому же это повлечет за собой ненужные траты.

— В самом деле. — Мне показалось, что я его убедила, и он замолчал. — Вот смотрите, — произносит он, когда мы прошли немного вперед, — здесь выставлены все изобретения Томаса Эдисона. Больше всего мне нравится фонограф. Надеюсь, это изобретение вы не станете признавать негодным.

Большая толпа собралась у аппарата. Некоторые посетители в наушниках слушают звуковую запись.

— Эти технические монстры, — говорит Оскар, показывая тростью на механизмы, — порабощают человека, а не освобождают его. Они несут разрушение и не генерируют великие идеи. Без них…

— Все это, — Жюль также показывает тростью на ряды экспонатов, — творения вшей, паразитов на этой великой живой планете, несущейся в пространстве. Мы считаем себя очень важными в космическом мироздании, но на самом деле мы ничтожные паразиты на матушке-земле, кровопийцы, которые однажды могут быть стряхнуты.

Когда Жюль заканчивает философствовать, Оскар достает из кармана клочок бумаги и что-то записывает.

Я почти прижимаюсь к Жюлю.

— Вы знаете, он собирается повторить ваши слова сегодня вечером в каком-нибудь кафе.

В уголках его губ появляется довольная улыбка.

— Я прочитал эту чушь сегодня в утренней газете. Это слова философа Анри Валланса. Все, кто будет слушать нашего друга, будут знать, что он украл эту мысль.

— Как я говорил, — вещает Оскар, — человека поработила его необузданная страсть изобретать машины.

— И без них не было бы блестящих ботинок, которые вы носите, и вы ходили бы босиком, — парирует Жюль. — Вместо экстравагантной одежды на ваших плечах висели бы звериные шкуры; вместо того чтобы ехать на поезде и плыть на пароходе обратно в Лондон, вам пришлось бы идти пешком и по пути убивать зверей себе на прокорм, а потом вплавь добираться до Альбиона. — Он тростью показывает направо. — Павильон Артигаса в том направлении. Может быть, вы оставите рассуждения о пороках промышленного века, пока мы не закончим дела с одним из их носителей.

Мы проходим через зал, где выставлены образцы французских артиллерийских орудий и пулеметов, из-за которых современная война становится такой кровопролитной.

Оскар делает величественный жест в сторону орудий убийства.

— Эти игрушки взрослых мужчин в форме скоро не будут нужны. Когда-нибудь обе стороны пошлют на поле боя одного химика с бутылкой, содержащей состав столь смертоносный, что он уничтожит целые армии. [43] Это заявление о войне будущего, навеянное футуристическими предвидениями Жюля Верна, было сделано Оскаром на обеде с создателем Шерлока Холмса Артуром Конан Дойлом и американским издателем в сентябре 1889 г. за два месяца до посещения Всемирной выставки с Нелли и Жюлем. Конан Дойл в автобиографическом произведении «Воспоминания и приключения» следующим образом цитирует слова Оскара: «К границе с обеих сторон подойдет химик с бутылкой». — Примеч. ред.

Жюль останавливается и сверлит глазами Оскара.

— Где вы слышали об этом?

Жюль делает такие резкие телодвижения, что Оскар ошеломлен.

— Я сделал такое заключение на основе того, что происходит в мире. — Его брови взлетают вверх. — Боже мой, я, несомненно, находился под влиянием ваших книг, книг моей юности, тех, что жена бережет для моих сыновей. Капитан Немо и его убийственное создание «Наутилус», ракеты, летящие на Луну, оружие, способное уничтожить город в книге «Пятьсот миллионов бегумы».

— Я писал книги, чтобы развлечь читателя, а не ужасать его.

— Цель развлечения, безусловно, была достигнута. Капитан Немо интересный злодей — конечно, не Отелло или Чезаре Борджиа, но тем не менее многоликий плут. У него разум и душа анархиста, стойкого защитника личной свободы, притом какими ужасными, неприемлемыми для большинства из нас средствами он добивается справедливости и отмщения. Он настоящий революционер, человек, который шарахается от любви к ненависти, от жалости к мщению и в то же время стоит выше таких мелких человеческих слабостей.