Майкл Грегорио - Критика криминального разума

— Я, пожалуй, постою, — ответил он.

Штадтсхен толкнул его в спину.

— Делай, что тебе говорят! — рявкнул он.

Готовя свежую бумагу для записи его показаний, я краем глаза наблюдал за Ульрихом Тотцем. Высокомерная улыбка играла на его презрительно выпяченных губах.

— Вас что-то развеселило, герр Тотц? — спросил я.

— Если позволите, герр Стиффениис, — начал он, — у вас в комнате воняет. Крепость полна крыс. А под крышей моего дома вам было гораздо удобнее.

— Крепость вполне удобна по сравнению с безымянной могилой убийцы, — возразил я.

Он ответил только ленивым пожатием плеч.

— Ну что ж, герр поверенный Стиффениис, — сказал он, — давайте перейдем к делу. Много времени оно не займет. Я решил сознаться в убийстве. Я убил нашего Морика вот этими самыми руками.

И он протянул их мне, как будто для осмотра. Руки были большие и мясистые. И в то же мгновение я представил, как они берут какой-нибудь тяжелый предмет и разбивают голову Морику. Сколько ударов потребовалось нанести, подумал я, внутренне содрогнувшись, прежде чем глаз мальчишки выскочил из глазницы и мозг вытек из черепа? Несмотря на неописуемое отвращение, сердце мое забилось от радостного волнения. Убийца был готов сознаться в своем злодеянии.

— Мне нужны конкретные факты, Тотц, — спокойно сказал я.

Он кивнул, затем говорил минут десять без остановки, описывая то, что произошло в «Балтийском китобое» предшествующей ночью. Такое подробное признание должно было меня обрадовать, однако было оно каким-то уж слишком гладким, так что производило впечатление заученности, а это несколько меня озадачило. И лишь соблазн поверить в то, что подобное чистосердечное признание должно в скором времени освободить меня от мучительного расследования, заставило замолчать сомнения, которые готовы были уже пробудиться у меня в душе. Я слушал его, практически не перебивая, и только старался успеть записать за ним все, ничего не пропустив.

— Я всегда был на стороне того, что произошло в 89-м году, — с гордостью произнес он. — Короли и аристократы купаются в роскоши, а мы день и ночь гнем спины, словно голодные псы над брошенной нам костью. Не буду скрывать, я якобинец, а мсье Робеспьер — мой бог. На религию я плюю. Ненавижу этих кровососов. Чертовых попов! Отрубить бы им всем их вонючие головы, и поделом! И не только во Франции, но хорошо бы и здесь, в Пруссии. Проклятые пиетисты! Вот подождите, придет и сюда Наполеон! Он им покажет! Я знал, что за гостиницей следят жандармы, только они ничего не могли доказать. До тех пор, пока не приехали вы.

Тотц вытер рот рукавом рубахи и воззрился на меня с вызывающим безразличием.

— Как только вы появились у нас, я сразу понял, какая опасность нам угрожает, — продолжал он. — Потом подумал, что мы сможем как-нибудь переиграть вас, и я свою роль сыграл неплохо. И надо же было этому Морику сунуть нос, куда его не просили. Прошлой ночью я опять застал его за тем, что он что-то высматривал и вынюхивал. Рано или поздно он бы вам все выложил…

— И поэтому вы убили его?

Глаза Тотца сверкнули ненавистью.

— Революции не обходятся без жертв! С тем же успехом вы можете сказать, что убили его сами, герр поверенный. Если бы не ваш приезд, никто не обратил бы на судьбу Морика ни малейшего внимания.

— Где он был убит?

Ульрих Тотц тяжело и устало вздохнул.

— Даже и не пойму, зачем вы задаете такие вопросы, — ухмыльнулся он. — Герда сказала мне, что вы видели его из окна. Странно, что вы не заметили рядом и меня! Я поймал его, когда он попытался ускользнуть из кладовой, и просто сбросил с лестницы.

Значит, прошлой ночью за спиной Морика я видел лицо Тотца. Это признание должно было окончательно убедить меня, избавив от последних сомнений. Но почему меня никак не оставляло чувство, что он говорит мне то, что я хочу услышать?

— Сбросили с лестницы, Тотц? Боюсь, вы сделали нечто большее!

— Когда я заметил, что он что-то вынюхивает, я понял наверняка, что он все вам расскажет. И у меня не было другого выхода, я должен был с ним разделаться. Он ведь увивался за вами, как большая жирная муха за вкусным куском сырого мяса.

— Меня не интересуют ваши странные сравнения, а только точные подробности преступления, Тотц, — прервал я его. — Вы схватили парня и столкнули с лестницы. Я вас правильно понял?

— Я заметил, как вы задули свечу и задернули шторы, чтобы лечь спать. И вот тогда-то я решил действовать.

— Понятно. Вы столкнули его с лестницы, и что дальше?