Майкл Грегорио - Критика криминального разума

Я кивнул, и он вышел, тихо закрывая собой дверь. Втянули ли меня в какой-то жуткий лабиринт, или это просто случайное совпадение, что я попал в ту же гостиницу, где первая жертва убийцы провела последние часы жизни? Я решил при возможности отыскать показания, которые Ульрих Тотц дал в полиции. Становилось ясно, что на самом деле сведений относительно совершенных убийств гораздо больше, чем можно было заключить на основании представленных Кохом бумаг.

Внизу сержант Кох сидел у камина, и два больших бокала с ромом стояли рядом с ним на маленьком столике. Постоялый двор теперь был значительно более оживленным. В центре всеобщего внимания находились две женщины в широких красных юбках и блузках с глубоким вырезом. Исключение составлял, пожалуй, только русский офицер в экстравагантной форме, заснувший за столом, запрокинув голову и прислонившись к стене. Бокал грога рядом с ним опрокинулся, и его содержимое капало на пол.

— Кох, — произнес я, похлопав сержанта по плечу.

Сержант вскочил и взгромоздил свою треуголку на голову, так, словно я застал его обнаженным, и теперь с ее помощью он попытался прикрыть наготу.

— Экипаж…

— Здесь был убит Ян Коннен. Вы знали об этом?

Кох ответил не сразу, и у меня уже вновь начали возникать подозрения, не увиливает ли он.

— Впервые слышу, сударь. Уверяю вас!

— В самом деле? — с сомнением в голосе произнес я. — Странно. Весь город наверняка знает, а вы не знаете.

Кох сделал глубокий вдох и только потом ответил:

— Я же говорил вам, сударь, подробности совершившегося хранились в глубочайшей тайне. Я знал, конечно, что упомянутый вами человек был убит где-то рядом с морем, но не в этой же гостинице.

— Неподалеку от гостиницы, — поправил я его. — Возможно, вы ничего и не знали, но тот, кто решил поселить меня здесь, вне всякого сомнения, все прекрасно знал, сержант.

Несколько мгновений мы стояли лицом к лицу, глядя друг на друга в полном молчании, и я ощутил, что между нами вновь проскользнул холодок недоверия. Я показал ему конверт, который держал в руке.

— Вот письмо, о котором я говорил вам. Оно предназначено для одного человека, живущего в Кенигсберге. Его зовут Раннгольд Яхманн.

Если Кох когда-то и слышал это имя, то не подал виду.

— Я передам его адресату сразу же после посещения нами Крепости, — пообещал он с почтительным кивком. — Завезу по пути домой.

Такое благородство представило Коха совершенно в новом свете. И я внезапно понял, что целый день только тем и занимался, что обвинял его в заговоре, который сам себе не мог объяснить. То, что казалось попыткой манипулировать мною и строить всяческие препятствия, на самом деле могло быть лишь проявлением чрезмерного усердия в исполнении крайне обременительных обязанностей.

— Не стоит, — махнул я рукой, немного смягчившись. — Отнесете завтра утром. Дом герра Яхманна находится на Клопштрассе.

— Вам что-нибудь еще нужно, сударь?

— Транспорт, Кох. Луна уже, по-видимому, в собственном доме, [5] Имеется в виду астрологический дом. как вы думаете? — добавил я шутливо, стараясь разрядить обстановку.

Едва заметный намек на улыбку появился на губах сержанта, когда мы проследовали к двери.

— Думаю, что да, сударь. Пора.

У причала снег лежал сугробами на грубом булыжнике мостовой, почти полностью устилая землю, но метель прекратилась. Правда, порывы с моря сделались еще сильнее. Ветер злобно свистел, обжигая лицо, заставляя зубы стучать от холода, а дух бунтовать против разбушевавшейся природы.

— Да сохранит нас Господь! — пробормотал Кох, залезая следом за мной в экипаж.

Он приказал кучеру трогать, и я вспомнил бокалы с горячим пуншем, которые мы оставили на столе нетронутыми.

Нынешней ночью мы оба пожалеем об этом упущении.

Ночная тьма опустилась на Остмарктплатц. На улицах не было ни единой живой души. Опустели даже сторожевые будки у Крепости и здания суда — охрана на ночь ушла внутрь. По обе стороны от главного входа слабо мерцающие головни отбрасывали на землю тусклый свет, вырисовывая на мрачном каменном фасаде зловещие тени. Мы с Кохом вышли из экипажа и проследовали к воротам. Массивное здание громадной скалой нависало над нашими головами. В бледном свете восходящей луны остроконечные пинакли, центральная и сторожевая башни накинули черное покрывало на мерцающий снеговой ковер.

Сержант Кох поднял большое железное кольцо и отпустил его. Оно с грохотом ударилось о гигантскую деревянную дверь. С шумом отодвинулся засов, открылось небольшое окошечко, и два глаза пронзили нас испытующим взглядом.