Юрий Губин: Происхождение человека и человечества.

В 18 веке свершилось одно знаменательное событие. Появилась классификация живых существ, не потерявшая своего значения до сих пор. Её предложил великий шведский ученый Карл Линней (1707-1778). Самой маленькой систематической единицей у Линнея, а так же во всех системах, которые создавались после него, стал вид. По этому поводу он написал книгу «Sistema natural», в которой поместил человека и обезьяну (может быть даже вопреки своего желания потому, что он верил в библейское учение о сотворении мира) в одну группу. Произошло невиданное событие. Человек - Венец творения, центр и высшая цель мироздания, одухотворенный самим Господом Богом, вложившим в него божественный разум, впервые в истории был поставлен в один ряд с одной из самых обычных творений. Чтобы как-то сгладить такое неслыханное кощунство Линней назвал обезьяну приматом, то есть «князем», «господином», животным первого ранга. Да что уж там, он осмелился даже орангутанга назвать именем человека - Homo silvestris – лесной человек. Воистину дерзость человеческая не знает границ! Для самого человека он придумал совсем уж мудреное имя: «Homo - sapiens nosce te ipsum» - «человек разумный, познай самого себя». Прекрасный девиз для желающих раскрыть загадку человеческого происхождения.

Однако при всей своей научной дерзости Линней принадлежал к числу ученых веривших в божественное сотворение мира и в неизменность всего живого. Поэтому он категорически заявил: «Tot sunt species, guot ah ini-tio creavit infinitum Ens» (Существует столько видов, сколь Бог создал их с самого начала). Он был убежден, что человеку, в отличие от всех остальных животных, был дан божественный разум.

Примерно такого же мнения придерживался французский натуралист Жорж Бюффон (1707-1788). Он и его сторонники подчеркивали резкие различия между человеком и животными в области психики, допуская, правда, большое сходство в строении тел. Бюффон был хорошо эрудированным ученым, был знаком с работами многих анатомов своего времени о сходстве между человеком и высшими обезьянами. Кроме того, он сам лично изучал морфологию* и привычки гиббонов. Бюффон полагал, что душа проявляется в мышлении, свойственной лишь человеку. Правда он предполагал, что душа в человеке проявляется только в форме мышления. Он справедливо подчеркивал принципиальное различие между психикой человека и обезьяны и поэтому он отрицал какую-либо возможность перехода от животного к человеку. При всём при этом он не отстаивал свою точку зрения на данную проблему и когда на теологическом факультете его попросили обосновать свои взгляды он заявил, что библейская трактовка сотворения человека является единственно верной, а его высказывания на этот счёт только предположение.

Даже философы, того бурного века, приложили свои знания к проблеме происхождения человека. Так вышеупомянутый немецкий философ И.Кант в своей «Антропологии», изданной в 1798 году, отмечал, что только революция в природе способна превратить шимпанзе и орангутанга в человека, дав им возможность передвигаться на двух ногах и снабдив их рукой. Он был не прав! Никакая революция не поставит обезьяну на путь очеловечивания в самом высоком смысле этого слова. В дальнейшем мы попытаемся это доказать.

А ещё раньше, мыслитель, анонимно, боясь публичной огласки и шельмования за столь дерзостные мысли, опубликовал сочувственный отзыв на лекцию итальянского анатома П. Москати из Павии, который доказывал, что предки человека ходили на четвереньках.

Довольно близко к пониманию того, что обезьяна исходное существо в эволюции человека, подошли и некоторые французские философы - материалисты. Дидро, например, полагал, что между человеком и обезьяной есть только количественная разница. Гельвеций в своём произведении «Об уме» опубликованном в 1758 году, отмечал, что человека отличают от обезьяны только некоторые особенности физического строения и привычки.

В 1794 году английский врач Эразм Дарвин*, дед знаменитого Чарльза Дарвина издал книгу «Зоономия, или законы органической жизни». В которой писал о постепенном развитии жизни по совершенствованию живых существ. В конце своего повествования он написал: «Мир развивался, а не был создан: он начался постепенно, с малого, увеличивался благодаря деятельности присущих ему основных сил, и скорее вырос, чем возник благодаря всемогущему слову «Да будет!»».

Как отмечал К.А. Темерязев в 19 веке, основной ареной борьбы между наукой и религией стала биология как в 16 – 17 веках была астрономия.