Кэролайн Роу - Лекарство от измены

— Что это означает? — спросил Юсуф.

— «Утешение в философии», конечно, — ответила Ракель.

— Я могу остаться и послушать, господин? — спросил Юсуф.

— Ты это не поймешь, — сказала Ракель, и в ее голосе послышалось нечто большее, чем просто выражение превосходства. — Это написано на языке ученых.

— Я немного понимаю этот язык, — сказал Юсуф. — Клирик, с которым я путешествовал, учил меня. Я буду слушать тихо, не задавая вопросов. А затем я пойду в город и узнаю все, что вы желаете знать, господин.

— Ты можешь остаться, — с сомнением произнес Исаак. — Похоже, между этими двумя сильными и решительными характерами возникла определенная ревнивая враждебность, что не могло не тревожить. Всего за несколько последних дней Юсуф занял определенное место в его жизни. Он начал планировать образование этого мавританского мальчика и продумывать способы преодоления подозрительности Юдифи, что само по себе уже было довольно сложным делом. Если еще и Ракель будет чувствовать враждебность по отношению к нему, то мир в его доме будет нарушен открытой войной между двумя его учениками. — Но не беспокой Ракель.

Затем тихим и приятным голосом Ракель начала читать ритмичные стихи. Боэций, заключенный в тюрьму философ, горько сетует на произошедшее с ним: судьба отняла у него силу и молодость, преждевременно состарив его; смерть неизбежна, и поэзия — которая всегда была его наивысшим наслаждением, — не в состоянии утешить его. Юсуф пристально наблюдал за ее губами, произносящими слова. Исаак слушал знакомые строки с удовольствием, которое он всегда испытывал, слыша эти прекрасные стихи, и позволил своему сознанию свободно блуждать, перебирая необычные события последних нескольких дней.

Ракель закончила произносить берущие за душу строки, в которых философ укоряет своих друзей за то, что они когда-то хвастались его везением. Ее голос на мгновение задрожал, но она глубоко вздохнула и продолжила чтение. Госпожа Философия внезапно перенесла ее в камеру заключенного, неприступную, мрачную, с голыми стенами. Ракель больше не могла наслаждаться стихами; они были слишком близки к действительности. Она закрыла книгу и возвратила ее Юсуфу.

— Почему они арестовали дона Томаса, отец? Ты наверняка слышал что-нибудь.

— Не так уж много, моя дорогая, — осторожно произнес Исаак.

— Мне это кажется очень несправедливым. Он дважды рисковал жизнью, чтобы помочь нам. И он не имел никакого отношения к нашему похищению, — Она сдерживалась, чтобы не говорить громко, но все же негодующе тряхнула головой.

— Я так понимаю, что именно его слуга похитил тебя и донью Исабель. Это было достаточной причиной для того, чтобы арестовать его.

— И это закон? — спросила она. — Неужели, если бы малыш Юсуф пошел на рынок и украл пирог, то тебя послали бы в тюрьму?

— Если бы я послал его красть, и он принес его ко мне домой, чтобы я съел его, то да, — сказал Исаак. — Если бы его побудила к этому его собственная жадность, то он сам оказался бы в тюрьме.

— Я оказался бы в тюрьме в любом случае, господин, если бы вы послали меня, чтобы украсть пирог, или если бы я пошел сам, — быстро сказал Юсуф. — Они посадили бы меня в тюрьму в любом случае, независимо от того, увидели ли бы в этом вашу вину или нет.

— Это правда, — сказал Исаак. — То же произошло с Томасом. Слуга должен понести наказание за свой поступок, но если выяснится, что ему приказал это сделать его хозяин, тогда хозяин также должен быть наказан. И, по справедливости, более строго. Но ты можешь теперь идти, Юсуф. Только не шуми.

Мальчик тихо поднялся и встал перед Исааком, явно не желая уходить во время такой интересной беседы.

— Подожди, — сказала Ракель. — Если ты пойдешь за пределы квартала, я могла бы передать с тобой сообщение.

— Томас ничего не знал о том, что произошло с нами той ночью, — сказала Ракель, как только Юсуф снова сел у ног Исаака. — Он подошел, чтобы помочь нам, когда увидел меня со связанными руками.

— Он сам сказал это?

— Нет. Я видела, как он лежал на берегу реки, но не наблюдая за нами, а просто наслаждаясь дневным отдыхом. Мы уже почти что проехали мимо, и он спокойно смотрел на это, как вдруг я увидела, что на его лице появилось выражение сильного удивления. Он увидел мои руки, отец. Затем он вытащил меч, подобрался поближе, забравшись на холм, и вызвал Ромео на поединок. Он убил его на моих глазах.

— Возможно, это было хитростью с его стороны, чтобы убедить тебя и донью Исабель в своей невиновности. Возможно, он решил, что похищение было ошибкой и ему надо как-то выйти из заговора.